Угадав по его лицу, что разговор предстоит серьезный, она тяжело опустилась на стул.

— Если это касается пятницы, то давай лучше оставим эту тему до завтрашнего прогона. А то у меня окончательно разовьется сценофобия, и я дам задний ход, — пошутила она.

— Музыка здесь ни при чем. — Он уселся напротив. — Я хочу поговорить о тебе и… Стивене.

Лицо Миранды исказила судорога. Она попыталась встать, но брат усадил ее обратно.

— Грег, нам не о чем говорить!

— Неужели, Анди? Пора во всем разобраться, черт возьми. Я знаю, ты никогда не затрагивала эту тему… с тех самых пор… — Он вскочил и, отойдя на несколько шагов, резко обернулся. — Но ради всего святого, Миранда! Может, уже достаточно? Неужели ты не понимаешь, что делаешь с ним?

— Что я с ним делаю?

— Ты сторонишься его, как прокаженного.

— А как прикажешь к нему относиться? Броситься ему в ноги с криком: «Вот я, возьми меня!»

Грег смутился.

— Ты же знаешь, я не это имел в виду. Я хотел сказать… — Он запнулся, подыскивая слова.

— Принять его с распростертыми объятиями? — не отступала Миранда. — Боже мой, Грег, ты что, считаешь меня мазохисткой?

— Ты могла бы вести себя корректнее, — наконец сформулировал он свою мысль.

Корректнее? Это выражение из лексикона Стивена. Н-да, в приличном обществе все должны держать себя в руках, что бы ни случилось.

— Я много чего могла бы. В том числе и освободиться от прошлого. — Она рассмеялась скрипучим смехом. — Или ты думаешь, что я только и мечтала о том, чтобы Стивен вернулся и заново растравил мне душу?

— Вероятно, нет, — вздохнул Грег. — Но он здесь, и тебе нужно примириться с тем, что вы неизбежно будете встречаться.

— Да я не могу скрыться от него даже в собственном доме, — уцепилась за эту мысль Миранда. — Поверь, чем реже мы будем попадаться друг другу на глаза, тем лучше будет для нас обоих. Наша неприязнь взаимна.

— Ты в этом уверена? — тихо спросил Грег.

— На все сто, — отрезала она.

— Не спеши с выводами. Я уверен, что он по-прежнему сходит с ума по тебе.

— Вот забавно.

Она говорила насмешливым тоном, но в душе ее затеплился слабый огонек надежды. Возможно ли? Чтобы Стивен… Нет! Не будь идиоткой, сказала она себе.

— Не пойму, что тут веселого. И потом, почему во всем, что ты говоришь в его сторону — да-да, не ему, а именно в его сторону, — почему в этом столько яда?

— С чего ты взял?

— Ах, полно, Анди, — перебил ее брат. — Ведь я не слепой. Когда парень ловит каждое слово девушки, это бросается в глаза. Я видел, как болезненно он реагировал на твои колкости.

— Я с ним едва ли словом перемолвилась.

— И это для него тяжелее всего. Анди, не обманывай себя. Ты все еще любишь Стивена и только по какой-то одному Богу ведомой причине, быть может, из-за чувства собственной вины, заставляешь его трепыхаться, как рыба на крючке.

Миранда встала, охваченная бешенством, подобного которому не испытывала к брату многие годы.

— Ты несешь ахинею, дорогой мой! Начнем с того, что никакой любви нет, а вины — тем более! Ты не имеешь никакого понятия о том, что случилось, но позволяешь себе…

— Я знаю больше, чем…

— Это тебе так кажется! — Она уже почти кричала.

— Я просто не могу видеть, как два близких мне человека мучают себя и друг друга.

— Я отмучилась четыре года назад. С меня хватит.

— Анди, сжалься над парнем.

— Нет, Грег. Я не собираюсь давать Стивену повод еще раз втоптать меня в грязь, — убежденно ответила она.

— Втоптать? — возопил Грег. — Побойся Бога, Миранда! Простит ли он тебя, вот в чем вопрос!

— Меня? За что?! — вскричала Миранда, и ее голос зазвенел от гнева.

— Тебе это лучше знать.

— Может, ты введешь меня в курс дела, Грег? Я только что свалилась с луны и поэтому понятия не имею, о чем идет речь. — В ее голосе звучал сарказм. — Ты у нас все знаешь, так просвети меня!

— За измену.

— За измену?! — Побелевшие губы Миранды беззвучно зашевелились. — Это он сказал тебе? — спросила она со зловещим спокойствием.