На судьбу Майлс не обижался, относясь к ней философски. Приют был совсем не плохим, воспитатели добрыми, и сам он упорно культивировал в себе жизнерадостность, которая защищала его от слишком упорных мыслей о поступке его матери.

Если ему и повезло в жизни (а ему нравилось считать себя везучим), то это случилось, когда его отправили в приют, расположенный на окраине деревни Котсволд. Одним из наиболее щедрых его попечителей был местный мировой судья и бывший офицер — полковник Уайтгейт. Вдовец и приверженец строгой дисциплины, он принадлежал к тем бездетным людям, которые любят детей и притягивают их к себе. Кстати, он частенько приглашал к себе сирот, которые сначала помогали ему на его крошечной ферме, а потом долго пили чай в просторном кабинете. Полковник выращивал пони для поло, еще в армии став признанным знатоком этой спортивной игры. Ему хватило ума понять, что он не в состоянии содержать команду и кататься по всему свету, посещая более или менее интересные матчи, поэтому полковник отдал свои силы разведению пони. Человек он был начитанный, но жизнь вел по-деревенски простую и кое в чем оставался в высшей степени наивным для своего возраста. Короче, принадлежал к тем немногим людям, которых с полным правом можно называть джентльменами.

К детям он относился с неизменной добротой, а так как приют был небольшим, то полковник почти всех знал по имени. Правда, только когда Майлс заслужил стипендию для учебы в Регби, он проявил к нему особый интерес.

Словно нарочно, школа в Регби была частной, принадлежавшей полковнику, и когда директор приюта пожаловался ему, что Майлс не сможет воспользоваться стипендией, потому что нет денег на его экипировку и прочие расходы, он немедленно принял решение оплатить не только форму, но и все мероприятия, в которых Майлс по настоянию полковника непременно должен был принимать участие.

Когда же в конце первого семестра Майлс попробовал было восстать, полковник доходчиво объяснил ему, как привилегия учиться в частной школе скажется на его будущей жизни, и посоветовал не пренебрегать представившейся ему возможностью.

— Думаешь, я бы поднаторел в поло, если бы не служил в армии? А у тебя уже есть планы на будущее?

— Юриспруденция, сэр… — не очень уверенно ответил Майлс.

Он сам не понимал, почему его так завораживают законы. Искажение законов или неправильное их понимание приводили его в бешенство, и Майлс не упускал случая подискутировать на тему законотворчества.

Если полковник и огорчился, то не показал вида. Но и Майлс отлично знал, как дорого будет стоить его обучение и как много оно потребует времени, не говоря уж о том, что мир юристов — очень закрытый, и чужаков туда впускают с большой неохотой. А он к тому же в своих честолюбивых мечтах видел себя барристером, но для этого другие барристеры должны были открыть для него свои конторы и пригласить к себе. Менее сложным, хотя тоже непростым был путь в солиситоры, и Майлсу пришлось бы начать с него.

Все это он уже не раз обсуждал с заведующим пансионом при школе и осознавал, сколько препятствий на его долгой дороге к цели. Без ученой степени о карьере и думать было нечего, однако степень, полученная в Оксфорде, десятикратно увеличивала его шансы. После этого опять придется учиться и сдавать экзамены, но полдела будет сделано.

Вот обо всем этом он и поведал полковнику, когда тот спросил его о планах на будущее.

— Умный мальчик. Цель у него высокая, — сказал полковник директору приюта.

— Слишком высокая, пожалуй.

— Да… Посмотрим….

Полковник финансировал последние два года обучения Майлса в школе и очень гордился его успехами. Каждый год он приглашал его на каникулы в свое поместье, но Майлс приезжал всего на две недели, а остальное время зарабатывал деньги подсобным рабочим на буровой в Северном море. Жить там приходилось в ужасных условиях, работа была тяжелой, зато деньги платили большие, так что в банке у него скопилась приличная сумма, если, конечно, не пускать ее на ветер.

В Абердине Майлс многому научился. Приезжая с другими рабочими на континент, он обнаружил, что стоило сказать о буровой, и девушки слетались на эти волшебные слова, словно мухи на мед. В Оксфорд он приехал не девственником. Сначала у него были случайные встречи с абердинскими девицами, а потом в пабе его подцепила скучающая жена одного из служащих нефтяной компании, привезла домой, показала разницу между удовлетворением сексуальных потребностей и сексуальным наслаждением и научила любовным играм. Майлс с изумлением обнаружил в себе страстность, о которой и не подозревал, и положил уроки той женщины в основу своего сексуального образования.

Постоянную подружку он не заводил, предпочитая менять девушек, так как, подобно некоторым другим студентам, меньше всего на свете хотел связать себя узами брака.

Учеба отнимала у него много времени, и хотя Майлс ни на секунду не забывал о степени, все же оставлял достаточно времени и на развлечения, был членом нескольких дискуссионных клубов, занимался греблей и теннисом, любил слушать классическую и народную музыку, хотя не играл ни на одном инструменте, и время от времени приносил остроумные заметки в университетский журнал «Исида».