— Я только хотел забрать мои вещи.

Судья Гарди покачал головой.

— И устроил здесь хулиганскую выходку.

— Ну, не повесите же вы меня за это, — усмехнулся шофер.

— Это лучше, чем гильотина, — заметил Джошуа.

— Гильотина во Франции, — с невозмутимым видом уточнил Никалс.

— О, я забыл! — Джошуа замахал руками. — В Швеции нет преступников, правда? Потому что все вы там коммунисты.

— Социалисты, — спокойно поправил Никалс.

— Голодранцы, — брезгливо поморщился Джошуа. — Неудивительно, что эти люди не имеют ни малейшего уважения к частной собственности!

И снова рассудительный голос Роналда прервал излияния судьи:

— Мистер Гарди, Никалс готов оплатить новый фонарь.

— Как будто у него есть выбор! — фыркнул Джошуа и в задумчивости потер подбородок. — Я собираюсь вычесть стоимость фонаря из его выходного пособия. Но это был очень дорогой фонарь, поэтому выходное пособие не покроет цены, — продолжил он. — Стало быть, тебе, Никалс, придется снова здесь работать. — Судья в упор посмотрел на шведа. — А это — то, чего ты ожидал, правда, Никалс? Ты хитрый малый, верно?

— Я уволился, — напомнил ему Никалс, глядя куда угодно, только не на Марибель. — И я не хочу снова здесь работать.

Вздохнув, Памела посмотрела на подругу и произнесла сладким голосом:

— Поскольку у тебя скоро появится ребенок, тебе нужна будет работа, Никалс.

— Памела! Он бросил меня. Это так типично для мужчин! — воскликнула Марибель и, переведя дыхание, объявила: — Я прекрасно выращу ребенка одна.

— Одна, — деревянно повторил Никалс.

— Марибель, — поспешно продолжила Памела, подходя к подруге, — если он не собирается помогать тебе растить ребенка, мы, конечно же, справимся без него. Но почему бы Никалсу не выполнять хотя бы часть его обязанностей? — уговаривала она. — Он мужчина, так что, разумеется, не станет нянчить ребенка. Но как насчет финансовой стороны дела?

Теперь уже у Никалса дернулась щека.

— Мужчины тоже могут нянчить детей.

— О, конечно, — отозвалась Памела так, словно откровенно в этом сомневалась.

— Нет-нет, Памела! — запротестовал Джошуа и зашарил по карманам в поисках трубки. — Я подумал хорошенько и решил, что, после того что устроил Никалс, он вряд ли может снова работать моим шофером. Но даже если допустить на мгновение такую возможность, этот человек все равно будет не в силах обеспечивать ребенка.

— Ага! — Никалс ткнул пальцем в сторону Джошуа. — Я поймал вас на слове, мистер судья! Моя работа не оплачивалась как следует, да?

— Вы согласились работать за эти деньги, — заметил судья Гарди. — Да и проблема сейчас не в этом. Давайте-ка посмотрим… — Он начал загибать пальцы. — Я вынужден буду заплатить рабочим за починку фонаря. Потом нанять человека, который очистит двор от разбитого стекла. А что, я должен быть уверен, что никто случайно не порежется…

Никалс потупился.

— Я уберу стекло.

— Конечно, уберете, — подхватил Джошуа. — Потому что, если вы не позаботитесь о том, чтобы ликвидировать причиненные вами разрушения, я подам на вас в суд. Что, разумеется, будет означать, что вы потеряете права гражданина и будете высланы…

— Папа! — воскликнула Памела. — Что ты говоришь? Почему бы тебе не успокоиться и не взять Никалса обратно… с большей зарплатой, чтобы он мог помочь Марибель растить ребенка?

Смуглая кожа Марибель побледнела.

— Он не хотел этого ребенка, Памела!

— Я этого не говорил! — запротестовал Никалс.

— А… — Джошуа вытряхнул трубку и принялся заново набивать ее табаком. — Вот правда и вышла наружу.

— Я никогда и не лгал, — возмутился Никалс. — И мне не нужна ваша зарплата.

— Нужна, — заявил судья. — И никак иначе!

Никалс в изумлении покачал головой.

— Вы, англичане… — пробормотал он. — Вы все сумасшедшие. Она ничего не сказала мне о ребенке. Я даже не знаю, мой ли он.

— Конечно, твой! — выкрикнула Марибель, возмущенно тряхнув головой. — Ты это знаешь прекрасно! И я пыталась сказать тебе, Никалс. Но ты постоянно исчезал. Всегда был в плохом настроении, усталый. Уезжал, не говоря мне, куда и когда вернешься — как будто у тебя есть другая женщина. Это единственное разумное объяснение, Никалс, Ты вернулся за своими вещами, потому что намерен жить с ней?

Никалс беспомощно смотрел на Марибель, то открывая, то закрывая рот. Но разъяренная испанка не давала ему вставить ни слова.

— Едва услышав о ребенке, ты тотчас же сбежал, — гневно продолжала она. — Уехал! Бросил меня! Так же, как мой отец бросил маму, когда она забеременела.

У Никалса снова задергалась щека, и он поморщился как от внезапной боли.

— Ты говоришь, я тебя бросил? — Он полез в жилетный карман, вынул оттуда красный бархатный футляр и вложил его в ладонь Марибель. — Я часто уезжал, потому что взял вторую работу. Вот поэтому я так уставал. Когда ты согласилась выйти за меня замуж, я начал копить деньги… на случай, если мы захотим завести ребенка. И я купил тебе кольцо с бриллиантом. Но когда ты не сказала мне…