Машина у Эндрю сегодня была другая — папина, получше, чем его собственная, оставленная в автосервисе. Смекнув, что мы собираемся прогулять работу, Андрюха повеселел и, усевшись за руль отчей «Тойоты», спросил почти игриво:

— Куда прикажешь?

— Сначала ко мне, — распорядилась я.

— А потом ко мне? — несказанно оживился Эндрю.

— Еще один брутальный тип, помешанный на сексе! — пожаловалась я резиновому чертику, приплясывающему под зеркальцем заднего вида.

— Это стихи? — ухмыльнулся Андрюха. — Могу подарить рифму к слову «секс»: например, «кекс»!

— А также крекс, пекс и фекс, — пробурчала я, отворачиваясь к окошку.

За окном был чудесный весенний день. Не такая гадость, как пару дней назад, а правильный кубанский апрель: плюс пятнадцать, солнышко, легкий ветерок. В такую погоду только и делать, что гулять на свежем воздухе. Чем, собственно, я и собиралась заняться в теплой дружеской компании. Предполагалось, что ее состав будет смешанным: по моему плану, третьим к нашей с Андрюхой условно сладкой парочке должен был примкнуть любимый бассет капитана Кулебякина.

Я открыла квартиру Дениса своим ключом, надела поводок на приятно удивленного Барклая и повезла его вниз на лифте. На пятом этаже кабина остановилась и вошла еще одна дама с собачкой — Алка Трошкина со своим ворованным бульдогом. Смотрелись они на диво гармонично, оба были наряжены в черно-белой гамме: Алка щеголяла в пионерском наряде «белый верх, темный низ», а чернокожий Фунтик красовался в белоснежном памперсе.

— О, Кузнецова! — обрадовалась мне подруга. — Ты разве не на работе?

— Очень кстати мы с тобой встретились, Трошкина! — сказала я, великодушно проигнорировав идиотский вопрос. — Прогуляемся все вместе?

— А вы тоже идете на пустырь?

— Мы не идем, мы едем!

Выйдя во двор, я указала подружке на ожидающий нас автомобиль с водителем.

— Что? Еще одна собака?! — возмутился Эндрю, увидев черномазого Фунтика.

— Еще две собаки! — поправила я, подтаскивая к машине Барклая.

— Конец папиным чехлам! — расстроился Андрюха.

— Забудь про чехлы, — посоветовала я. — Что такое автомобильные чехлы в сравнении с мировой революцией?

Трошкина споткнулась о порожек, ухнула в машину головой вперед, тихо выругалась и опасливо спросила из глубины салона:

— Какая еще революция? Мы вообще куда едем?

— Вообще не скажу, пока только в частности, — ответила я, захлопывая дверцу. — Сначала едем в гаражный кооператив, где нарисована голая баба.

— Ты это серьезно? Тогда пристегни ремень, — Андрюха снова взбодрился.

Он перестал нудеть про чехлы и даже начал насвистывать, но снова помрачнел, увидев закрытые гаражные ворота. Однако давешнего амбарного замка на них не имелось, а изнутри доносилось размеренное постукивание. В гараже явно кто-то был.

— По всей видимости, женский портрет в стиле «ню» нарисован на внутренней поверхности одной из створок, — в академической манере сформулировала Трошкина мысль, которая и так была всем понятна.

— Надо же, как не везет! — посетовал наш любитель натурной живописи, от огорчения стукнув кулаком по клаксону.

— Не пугай людей! — одернула я невротика.

Мне показалось, резкий сигнал напугал нетрезвого гражданина, который матросской походкой враскачку шагал по проезду между гаражами и как раз поравнялся с нашим авто. Он так резко отшатнулся, что впечатался боком в железную дверь гаража, при этом в пакете, который нес пугливый пьяница, предупреждающе звякнуло стекло.

— Да всё в порядке с этим типом, — посмотрев на хмельного «матроса» с нескрываемым отвращением, сказала Трошкина. — Похоже, он пришел куда ему надо.

Заплетающимися ногами вычерчивая в пыли сложные геометрические фигуры, поддатый тип приплясывал перед гаражом — силился восстановить равновесие, нарушенное в процессе сложной процедуры перемещения пакета с бутылками из правой руки в левую.

— Во дает, балерун! — оценил выступление Андрюха.

С блеском исполнив для восхищенной публики хореографическую миниатюру «Поиски центра тяжести», пьяный тип воздел правую руку в бессмертном коммунистическом приветствии «Рот фронт!» и несколько раз качнулся вперед, бухая кулаком по железу:

— Бум, бум, бум! Бум! Бум! Бум! Бум, бум, бум!

В чередовании быстрых и медленных ударов угадывался определенный ритм.

— Условный стук! — заметил Андрюха. — Интересно, ему откроют?

Ему не столько открыли, сколько приоткрыли, подвинув изнутри одну створку. Пьяница просочился в гараж, и двери за ним снова сомкнулись.

— Нет, не утерплю! — сказал Андрюха и решительно полез из машины.

— Ты куда это? — распахнула свою дверцу я.

— Инночка, пойми меня правильно! — занося руку над гаражной дверью, проникновенно сказал Андрюха. — Я дизайнер и в глубине души эстет. Могу ли я упустить возможность хотя бы одним глазком взглянуть на произведение искусства, представляющее собой главную местную достопримечательность?!