И он с ловкостью радистки Кэт отстучал согнутым пальцем по створке гаражных ворот:

— Бум, бум, бум! Бум! Бум! Бум! Бум, бум, бум!

— Инка, останови его! К пьяным лезть очень опасно! — заволновалась Алка.

— А ну, живо отцепи собак с поводков, — распорядилась я, пристально глядя на гаражные ворота.

Они дрогнули.

— Ты что, Инка, я не стану травить людей собаками! — возмутилась Трошкина. — Тем более Фунтик у нас еще на карантине по подозрению в бешенстве!

Я не стала спорить (это могло привести в бешенство меня саму), живо перегнулась через кресло и отвязала кобелей — на это ушли считаные секунды. Потом выдернула из кармана пакет с Марусиным шарфиком, потыкала розовой тряпочкой в собачьи морды и непререкаемым хозяйским голосом скомандовала:

— Искать, Барклай! Искать, Фунтик! Искать!!!

Гаражная дверь и автомобильная дверца со стороны Алки открылись одновременно, но наши питомцы оказались куда проворнее тех, кто сидел в гараже. Правда, собачкам поспособствовала я: изо всех сил подпихнула Фунтика под памперс, придавая ему направленное движение, а бульдог, в свою очередь, вытолкнул бассета. Звери один за другим влетели в гараж, и там сразу же загрохотало, зазвенело, послышались крики и площадная ругань.

— Что, черт побери, ты делаешь?! — накинулась на меня шокированная Трошкина.

— А ну, пошли! — скомандовала я.

Эндрю так и стоял у приоткрытой двери с поднятой рукой и разинутым ртом.

— Отомри! — пробормотала я, отпихивая его в сторонку.

В гараже было светло — под потолком горела лампа. Ее неприятный голубоватый свет отражался в белой спине «жигуленка» и в стекляшке, которую держал в руке хмурый парень в замасленном комбинезоне. В первый момент мне показалось, что это хрустальная салатница, и я мельком удивилась, что для банальной пьянки в гараже используется такая изысканная сервировка. Потом я опознала в вычурном предмете фару и засмотрелась на сам автомобиль. Он трясся как живой!

— Ё-п-р-с-т! Чьи, мать вашу, собаки, мля?! Уберите их, мать-перемать! — истошно орал алкаш с бутылками, до умопомрачения затемняя смысл своих слов неинформативным матом.

В чужом автомобиле вовсю резвились наши песики.

— Ой, извините, ради бога! — запищала совестливая Трошкина, порывисто дергая дверцу. — Простите, не волнуйтесь, мы сейчас их заберем!

— Да какого хрена, блин?! Чё им там, ё-мое, надо?! — возмущенно вопил матерщинник.

— Вы, наверное, недавно сучку в машине перевозили? — подсказал от входа многоопытный Андрюха.

— Да какую с-с…

— Барклай, ко мне! — перекрывая общий гвалт, рявкнула я командным голосом, унаследованным от папы-полковника.

Умница бассет сразу отреагировал, и не он один: на меня устремились взоры всех присутствующих, включая блуждающий взгляд алкаша. Сфокусировав зрение на моем лице, он заткнулся на полуслове. В гараже вдруг сделалось так тихо, что стало слышно, как трещит лампа под потолком и сопит Фунтик в машине.

— Извините, пожалуйста, мы уже уходим! — светским тоном сказала я, хватая за ошейник Барклая.

Трошкина ожила, сунулась в чужую машину и с ловкостью камчатского медведя, рыбачащего на перекате, выцепила из салона брыкающегося Фунтика. Эндрю тоже зашевелился, протиснулся мимо меня в гараж, просканировал взглядом внутренние поверхности дверей и удовлетворенно цокнул языком. Очевидно, картинка с обнаженкой его не разочаровала.

— Всё, ушли! — рявкнула я, выволакивая из гаража Барклая.

Трошкина, крепко обнимая вырывающегося Фунтика, выскочила следом с поспешностью матери, спасающей из горящей избы любимого дитятю. Памперс, укрывающий собачью задницу, придавал этому героическому образу большую убедительность.

Эстет Андрюха замешкался. Наверное, поэтому я не села в его машину, а ринулась прочь от гаража на своих двоих — торопилась убраться подальше. Слыша за спиной неотступный топот поспешающей вдогонку Трошкиной, я с Барклаем на поводке пробежала метров двадцать до конца проезда. Только на повороте я сбросила скорость, оглянулась и увидела страшноватую картину: из просвета приоткрытых створок гаражных ворот одна над другой торчали две головы. Формой они напоминали грибовидные наросты, да и цветом лиц здорово походили на бледные поганки.

— Что это было, я не поняла? — едва мы финишировали за углом, Трошкина засыпала меня вопросами. — Зачем ты спустила собак? Почему совала им в морды тряпочку и велела искать? Что тебе нужно было в этом гараже? Только не говори, что ты тоже страстно желала узреть живописную деву!

— Ошибаешься, — возразила я.

Но объясниться толком не успела: нас как раз догнал Андрюха на папиной «Тойоте». Вот он ни о чем меня не спрашивал — явно считал желание увидеть живописную голышку вполне уважительной причиной для того, чтобы врываться в чужой гараж хоть со служебными собаками, хоть с боевыми слонами.