– Этого человека сейчас будут называть покойником, если он не уберется! – яростно проревел король. – Надоели! Недоумки! А Хальк – первейший из них!

– А, так это ты король Конан? – Робер невозмутимо пнул дверь голой пяткой и вошел в комнату. Подвязки его кальсон волочились по полу. – Здравствуйте, Ваше величество, – Робер весьма изящно поклонился. – Чем ты столь недоволен, государь?

Конан, не обратив внимания на то, что абсолютно чужой человек назвал его «королем», громогласно перечислил, чем именно он изволит быть недовольным. На первом месте стояло скудоумие Халька, позволившего себя арестовать, затем нерешительность Эйвинда, который «стоял и пялился как баран, хотя мог запросто уложить пятерых с одного замаха! Вы на плечи нашего детинушки посмотрите! Да он меня самого здоровее!.. Молчи, пока тебя не спрашивают!» И вообще, что это за дурацкий Университет? Давно разогнать пора! А таких жуликов, как Робер, вешать на площади перед Железной башней! Быстро вина подайте! Мораддин, кувшин рядом с тобой…

– Все сказал? – участливо спросил я, передавая Конану глиняный сосуд. – Или что-нибудь забыл?

– Я восхищен тобой, государь, – неожиданно встрял Ди Монтобье, не понимая, что играет с огнем. – Теперь я вижу, что ты настоящий король.

– Да, король! – гаркнул Конан. – Коро… Эй, парень, а ты откуда знаешь?

– Ну… – засмущался Робер. – Тебя просто узнали, мой повелитель. – Борода не столь уж и солидная маскировка. Слухи ходят, будто во дворце подменыш. И Хальк намекал… Теперь весь Университет знает. Вы, господа, не бойтесь, мы никому не расскажем! А соглядатаев городской стражи в Логиуме отродясь не бывало. Не могут они у нас работать – слишком быстро умом повреждаются…

– Вот что, – процедил сквозь зубы Конан. – Когда я вернусь в замок… Во-первых, от Университета не останется камня на камне! Во-вторых, если двойник вынесет Хальку смертный приговор, то я с удовольствием его поддержу. Ну, трепло!..

Не знает киммериец, что такое студенческое братство. У нас в Бельверусе находится знаменитейшая на все страны Заката Военная Академия. Какое-то время я преподавал там тактику ближнего боя и близко раззнакомился с некоторыми воспитанниками. Ой, обормоты! Причем обормоты изобретательные… А еще говорят, будто армия воспитывает косность мышления! Если когда-нибудь против Нимеда будет учинен заговор, то Вертрауэн сумеет предотвратить его немедленно, при одном однако условии: если он не будет исходить из недр Академии. Студенты действительно умеют хранить свои тайны, и гордятся положением родного учебного заведения как «государства в государстве». Робер прав. Даже тайная служба Нимеда не смогла проникнуть ни в Академию, ни в Университет Тарантии, ни в храмовые школы. Каким-то невероятные чутьем, присущим лишь молодежи, студенты умеют раскрывать соглядатаев. Если Робер говорит, будто в Логиуме нам ничего не угрожает, значит, так оно и есть.

Студенты всегда знают все, обо всем и во все времена. Нет ничего удивительного, что слух о скрывающемся в Логиуме «короле Конане» обежал весь Университет. И нет никакой разницы, настоящий ли это король либо самозванец. Студенты с увлечением поддержат игру под названием «У нас прячется король!»

Утихомирив излишне взбудораженного Конана, успокоив Эйвинда и Веллана, которым досталась изрядная доля королевского гнева, я попросил Робера заказать в близлежащем студенческом трактире завтрак и вежливо выпроводил его за дверь. А потом начал излагать свой план. Вернее, не свой, а наш с Тотлантом.

– Хальк в Железной башне, – говорил я. – Но вместе с тем мы знаем, что комендант Железной башни подчиняется лишь королю, регенту или канцлеру. А у нас есть настоящий король. Конан из Киммерии, в подлинности которого мы не можем сомневаться.

– И что ты предлагаешь? – вопросил киммериец. – Пойти к Железной башне и сказать страже: «Отдайте нам Халька, барона Юсдаля, обратно?»

– Именно это я и предлагаю, – подтвердил я. – Конан, ты можешь сейчас побриться? Кажется, рана на щеке зажила?

– Наверное, нет, – помотал головой король. – Там присохшая кровь, сквозь нее пробились волосы, выглядеть будет безобразно. Кроме того, у нас всех обычная дорожная одежда, а пришедший в Железную башню король должен быть облачен в подобающие титулу одеяния. Этикет, все-таки…

– Хорошо, – согласился я. – Одежду, думаю, мы достанем. План следующий: мы берем лошадей из конюшни, подъезжаем к воротам тюрьмы, а я узнаю у стражи, появлялся ли здесь король в течении последних двух седмиц. Если нет – то Конан и с бородой сойдет за самого себя. В конце концов, государственная цепь с орденом Большого Льва у тебя с собой, есть Малая печать… Мы вызываем коменданта, требуем немедленно привести Халька, барона Юсдаля, забираем его и уезжаем. Все просто.

– А еще говорят, что я сумасшедший рубака, – фыркнул Конан. – Вы на Мораддина посмотрите!

– Граф правильно говорит, – заметил Веллан. – Чем больше наглости, тем лучше. Главное, чтобы стражники не видели в последние дни двойника. И потом, Конан с бородой выглядит более по-простонародному.

– Одежда, – напомнил Тотлант. – Где возьмем? И кто поедет к тюремной крепости? Всем вместе отправляться никак нельзя.

Скрипнула дверь. Обернувшись, мы увидели вчерашних девиц из студенческого трактира «Перо и шляпа», принесших завтрак. За их спинами маячила долговязая фигура Робера Ди Монтобье. Меня осенило.

– Робер, – я бросился к «вечному студенту» и схватил его за руку. – Здесь, в Логиуме, есть театр?

– Конечно, – недоумевающе пожав плечами, ответил приятель Халька. – Называется «Глобус». Вы хотите посетить спектакль? Сегодня вечером играют пьесу «Призрак старого короля»…

Я едва сдержал смех. Символичное название.

– В театре можно раздобыть костюмы? – я продолжал наседать на Робера. – Хорошие костюмы, богатые, настоящие? Парча, дорогие камни? Ведь, насколько я знаю, богатые лорды, увлекающиеся театром, иногда отдают труппе свои старые облачения, вышедшие из моды…