– Интересная лекция.

– Есть еще кое-что интереснее. В настоящее время основной функцией полиции является охрана жизни и собственности населения. А в рассматриваемое время полицейские будут ходить с дубинками, как живодеры, и убивать прохожих…

– Зачем же?

– Как зачем? Современному человеку жизнь дорога, поэтому его охраняет полиция. А в будущем жизнь станет в тягость, и полиция будет избивать людей из милосердия. Тем не менее все, кто обладает хоть частичкой здравого ума, покончат самоубийством, поэтому на долю полиции останутся лишь отчаянные трусы, кретины, неспособные себя убить, да калеки. Люди, желающие быть убитыми, будут вывешивать на дверях объявление. Тогда полицейские во время обхода явятся к ним в удобное для себя время и выполнят их желание. Трупы? Трупы будут увозить тоже полицейские. На ручной тележке. Но есть вещи, куда более интересные…

– Шуткам вашим нет конца, сэнсэй, – восхищенно сказал Тофу-кун. Но Докусэн-кун, теребя, как всегда, свою козлиную бородку, промямлил:

– Можно, конечно, сказать, что это шутка. Но можно назвать это и пророчеством. Люди, которые не постигли всей глубины истины, люди, которых захлестнула рутина повседневной жизни, склонны считать, что такой порядок вещей вечен и неизменен, хотя все это не что иное, как заблуждение и мираж. И когда таким людям рассказывают о чем-нибудь отвлеченном, они воспринимают это как шутку.

– Откуда ласточке и воробью знать помыслы феникса? – покорно согласился Кангэцу-кун.

Докусэн-кун пренебрежительно кивнул и продолжал:

– В старину в Испании была область, именуемая Кордовой…

– Разве теперь нет?

– Возможно, есть. Дело не в этом. Там существовал обычай: когда вечером в храме звонил колокол, все женщины города выходили из домов и шли к реке купаться…

– И зимой тоже?

– Н-не знаю точно. Во всяком случае, все женщины – старые и молодые, благородные и простые, все погружались в реку. Мужчины к ним не допускались, они только могли наблюдать издали, и они видели: среди зеленых волн, озаренных предзакатным солнцем, двигаются белые, словно крахмал, тела…

– Как поэтично! – Тофу-куна разговор об обнаженных женщинах заинтересовал сразу же. – Можно написать стихи в стиле новой поэзии. Где это было?

– В Кордове. Местным молодым людям было очень досадно, что им не разрешают поплавать вместе с женщинами, более того, им даже не позволяют подойти к ним поближе. И вот они решили подшутить…

– Что же они выкинули? – осведомился Мэйтэй.

– Они подкупили звонаря, и тот ударил в колокол на час раньше. Женщины, услыхав благовест, собрались на берегу и в одних трусиках попрыгали в воду. Прыгнуть-то они прыгнули, но ведь солнце еще не зашло!

– А ослепительное осеннее солнце не сияло?

– Но тут они поглядели на мост и увидели, что там собралось множество мужчин, которые смотрели на них. Им стало ужасно стыдно, но было уже поздно. Они сгорали от стыда.

– И что же?

– Я хочу сказать, что человеку свойственно блуждать среди обыденных и повседневных фактов, совершенно забыв о главных истинах. Нужно быть очень внимательным.

– Поистине благодатное нравоучение! Давайте, я тоже расскажу вам о блужданиях среди повседневных фактов, – предложил Мэйтэй. – Недавно в одном журнале я прочитал роман про афериста. Вот, предположим, я открываю антикварную лавку и выставляю в витрине картины и творения великих мастеров. Не какие-нибудь репродукции, а самые настоящие, без обмана, только высший сорт! И поскольку все это высший сорт, цены тоже высоки. Приходит ко мне любитель антикварных редкостей и спрашивает меня, сколько стоит вот эта картина Мотоногу. Она стоит шестьсот йен, – отвечаю я. Покупатель говорит, что картина ему нравится и он очень хотел бы приобрести ее, но, к сожалению, у него нет с собой шестисот йен, а поэтому ему приходится отказаться…

– Почему это он обязательно скажет именно так? – спросил хозяин. У него никогда не было воображения.

Мэйтэй снисходительно ответил:

– Это ведь роман. Предположим, что он так и сказал. Тогда я прошу его не беспокоиться о плате. Если вам нравится, – говорю я, – можете взять. Покупатель колеблется. Он говорит, что с удовольствием возьмет в рассрочку. И вот я говорю: «Вы будете моим постоянным клиентом, так что можете взять в рассрочку на продолжительное время. И не стесняйтесь. Вас устроит по десять йен в месяц? Могу даже уступить по пять йен». Покупатель задает вопросы, я отвечаю, и в конце концов мы приходим к соглашению. Я продаю ему картину Богоокого Мотонобу за шестьсот йен, в рассрочку по десять йен в месяц.

– Совсем как продают энциклопедию «Таймса».

– Ну, относительно этой энциклопедии все точно известно. А у меня по-другому. Я берусь за аферу. Слушайте внимательно. Как ты полагаешь, Кангэцу-кун, за сколько лет можно выплатить сумму в шестьсот йен, если вносить по десяти йен ежемесячно?

– За пять лет, разумеется.

– Так, за пять. Ну, а как ты полагаешь, Докусэн-кун, пять лет — это короткий срок?

– «В одной мысли десять тысяч лет. Десять тысяч лет — это одна мысль». И короткий и долгий.

– Это что — из твоих псалмов? Идиотский псалом. Суть в том, что покупателю придется платить шестьдесят раз по десять йен. А привычка – страшная вещь. Если он из месяца в месяц будет повторять одно и то же, то захочет уплатить и шестьдесят первый раз, и шестьдесят второй раз. И будет платить шестьдесят третий раз, шестьдесят четвертый и так далее, и не сможет уже жить, не внося десять йен в каждый очередной срок. Человек представляется как будто бы разумным существом, но у него есть слабость – он часто погрязает в привычках и забывает основное. Я пользуюсь этой слабостью и выколачиваю из него по десять йен в месяц.