— Не простудилась ли? Смотри не вздумай заболеть! Мне пришлось выдержать за тебя отчаянный бой с невестой. Я-то думал, что в ресторане вы подружились, она почему-то говорит о тебе с раздражением. Ты чем-нибудь ее обидела?

— Странно! У нас был ничего не значащий разговор, мы хохотали над разными пустяками.

— Просто есть женщины, которые не любят других женщин, особенно молоденьких и хорошеньких. А ты в тот вечер была прелесть как мила! В общем, неважно. Я решительно заявил, что без тебя не приду на помолвку. И она дала согласие.

— Совершенно напрасно, Леон. Не особенно-то приятно веселиться там, где ты кому-то неприятен. Я, пожалуй, не пойду.

Леон в ответ лишь взмахнул воздушным платьем, словно парусом. Она видела такие платья лишь на обложках модных журналов. Ажурное, легкое, оно казалось сотканным из морской пены. Длинная юбка искрилась блестками. Нет, не то что надеть, но даже и дотронуться до такого платья ей казалось невозможным.

— В этом платье тебя приняли бы даже при дворе короля Михая! — Леон приложил его к плечам Тони. — Прелестно!

— А где ты его раздобыл?

— О, не спрашивай. Это целая история!..

— Я не видела таких в магазинах.

— Еще бы! Это же брюссельские кружева!

— Настоящие? Не подделка? — зачем-то спросила Тоня.

— Ты ничего не понимаешь! — вскипел Петреску.

— Ладно, не обижайся, — сказала она. — Лучше скажи, как оно к тебе попало.

— Какое это имеет значение?

— Имеет. Я не хочу носить чужие платья!

Петреску побледнел от обиды.

— Если бы ты не была женщиной, я бы тебя ударил! Это платье было недавно прислано жене генерала Монолеску, начальника штаба армии, и я получил его в благодарность за одну важную услугу.

— Какую же именно? — дерзко спросила Тоня.

— Нет, с тобой можно сойти с ума! Ну что изменится от того, например, что я помог генеральше погрузить на корабль несколько лишних сундуков? Если ты меня спросишь и о том, что было в этих сундуках, я отвечу: не заглядывал. Я не люблю лазить по чужим сундукам!.. Ну, хватит! Прощай. Завтра ровно в половине второго я здесь. И будь к этому времени готова.

Ровно в восемь она подошла к пустынному входу в Александровский сад. Никого! Ни Дьяченко, ни Егорова! Вдалеке дворник подметает улицу. Проскочил, хлопая разорванным брезентом кузова, военный грузовик. Усталый полицейский вышел из-за угла, поглядел во все стороны безразличным тусклым взглядом, передвинул фуражку со лба на затылок и вяло побрел куда-то своей дорогой.

Тоня присела на край ближайшей скамейки и стала поправлять прическу. Ну и задал же ей забот Петреску! Это платье требует и какой-то особенной прически, и даже, вероятно, особенной походки — величественной, плавной… И вообще, зачем, собственно, он тащит ее на эту помолвку? Действительно ли хочет иметь рядом с собою богато одетую девушку или это какой-то новый, еще не разгаданный ход? И не странно ли, что именно теперь Фолькенец проникся к Леону такой дружбой, что пригласил его на свою помолвку, да еще вместе с дамой! В чем таится правда? В чем кроется ложь?

…Четверть девятого! Где же ты, Егоров? Почему не идешь, Дьяченко? Куда вы все подевались?!

Надо ждать… Ждать… Кто-то должен прийти. Не может не прийти…

Следят ли за ней?..

Худощавый человек в сером пальто завернул за угол… Ушел… Конопатая женщина с рыхлым лицом уселась на соседней скамейке, роется в узелке, вытаскивает смятые деньги, считает… Старая спекулянтка с Привоза!..

Егоров с размаху бросился на скамейку, — Тоня даже испугалась.

— Ну, Тонечка, мне и досталось!

Несколько секунд он молчал, осматриваясь по сторонам, и, убедившись в безопасности, начал:

— Буду краток. Лодка в пути. Дача Тюллера, на счастье, расположена у самого берега. Об этом можно было только мечтать! В ста метрах — большие камни, когда-то, наверное, обвалился берег. Ближайший немецкий пост наблюдения примерно в километре. Я сообщил Савицкому координаты. Условились, что ровно с двадцати одного часа через каждые полчаса в сторону моря буду посылать по три коротких световых сигнала. Окна гостиной обращены в сторону камней. Когда группа водолазов достигнет берега, я пошлю в окно четыре световых сигнала. И тут ты должна сделать все возможное, чтобы уговорить Фолькенеца выйти на веранду подышать воздухом.

— А если это не удастся? Пойми, я ведь там всем чужая!

— Тогда распахни настежь рамы правого окна гостиной. Нам придется несколько нарушить свадебный ритуал.

— Но вокруг дачи, я думаю, будет охрана. Не так-то Фолькенец прост.

— Охрану постараемся тихо убрать… Конечно, Тоня, дело предстоит нелегкое. Савицкий, между прочим, сказал, что если не удастся взять самого Фолькенеца, можно заменить его каким-то другим крупным чином. Там ведь шантрапы не будет, публика, можно сказать, отборная!