Недели летели незаметно, однажды утром поняла - завтра должен вернуться Эллорн, пусть никаких вестей от него не было, и никто, кроме меня, не ждал его так скоро. А если он приходит, значит, мне пора уходить. Ни к чему лирические сцены и сопливые всхлипы. Они не нужны никому, в том числе и мне самой.

Решившись, стала собираться, и тут пришла Эрриль. Пришла, как всегда, без приглашения, вошла свободно. Спросила участливо:

— Уходишь?..

Я кивнула, гадая, что привело её ко мне, к той, что видела самое запретное — её слабость. Эльфы не прощают этого.

— Мы хотели бы побеседовать с тобой. — Ответила она легко. — Возможно, надо было бы нам поговорить раньше, но ведь и ты еще не ушла.

Невольно одернув потертую куртку, я отставила сумку в сторону.

— Прямо сейчас?

— Да.

— Пойдем.

Мы спустились в общий зал, и, оглядывая множество знакомых и незнакомых лиц, удивлялась собственной догадливости. Так и есть, они решили вновь оставить последнее слово за собой. Вот уж воистину: отложенное — потеряно. Мне совершенно все равно, кто первым попрощается.

Эманель, завораживающе величественный, приветливо улыбнулся, жестом подзывая ближе.

— Нам жаль расставаться, не услышав тебя, Элирен. — Без обиняков сказал он, и голоса вокруг понемногу стихли. — Ты не совсем обычная личность, возможно даже — совсем необычная. Тем необходимее не расстаться с обидой в душе. Скажи, в чем ты можешь упрекнуть нас?

— Ни в чем. — Честно ответила, подумав. — Ваше гостеприимство превосходит все, чего может пожелать человек.

— Тогда почему уходишь? — С убийственной логикой спросил Король. — Отсюда, где тебе так хорошо? Почему бы тебе не остаться, и не использовать все представившиеся возможности?

Так. Чем дальше, тем откровеннее. Но мне не нужна ваша откровенность, господа. Она больше не интересна мне.

— Передо мной поставлена цель. Скорее всего — недостижимая, но от того не менее обязательная. Я и так слишком уклонилась с пути, пора возвращаться на него.

— Если ты расскажешь о ней, возможно, мы могли бы помочь тебе, Элирен. Хотя бы советом.

— Я не знаю, что именно является целью, я только знаю, как идти к ней. — Посмотрев в синие глаза Эманеля, твердо закончила: — Но, если бы и знала, не думаю, что нуждалась бы в вашей помощи.

— Почему?! — Непритворно удивился эльф.

— Именно на этом пути вы просто не сможете мне помочь, если б и захотели.

— Почему? — Требовательно повторил Король, — Почему не сможем?

— Потому что мне необходимо идти вперед. — Теряя голос от волнения, я не отступила. Они внимательно слушали, но мне мнилась легкая растерянность в выверено точных жестах. — Уходя, я желаю вам благоденствия, по обычаю, но знаю — его не будет. Возможно, не сегодня, не через пару сотен лет, но через пару тысяч, вы столкнетесь с тем, от чего сейчас закрываете свои двери — вы столкнетесь с изменениями. И что вам тогда останется? Вам, которые настолько старательно отгораживались от остального мира, что уже сейчас перестали быть в нём. Остались всего лишь его отдельной частью. Вам, которые не участвовали во взрослении мира, не замечаемого вами принципиально. Вам, что столько времени потратили на бесплодные ожидания, вместо того, чтобы сделать хоть что-нибудь!.. Неужели вы надеетесь получить нечто даром?.. Нет, конечно, вы слишком мудры для таких неразумных ожиданий. Вы сознаете прекрасно, сколько сил необходимо отдать за одну лишь надежду на ответ, любой ответ!.. Но почему-то и не пытаетесь… вы, вечные пленники, можете предложить мне, свободной? Какую помощь могу я принять от вас?

— Ты легко рассуждаешь о летах, о которых даже не узнаешь. — Снисходительно покачал головой Эманель. — Вы, смертные, слишком просто судите о том, чего не понимаете, и понять не сможете. Впрочем, мы тоже, видимо, не всегда верно судим о вас. Только почему же тогда вы так часто в нас нуждаетесь?..

— Я говорила лишь за себя. — Возразила, прислушиваясь к возобновившимся разговорам. — Твоя мудрость рассудит, Король Эманель, может ли дерзость одного служить упреком другому. За себя я отвечаю сама.

Он молчал. Я ждала позволения уйти, но он молчал. А вокруг все громче раздавался смех, вся явственнее проступала небрежная насмешка превосходства.

На сколько еще хватит мне сил не опускать глаз? Они снисходительно улыбались. Переглядывались, откровенные и прекрасные. Совершенно собою довольные. Переливы голосов снова начали сплетаться в мелодию.

— Довольно.

Никто не отреагировал.

— Довольно! — Резко прикрикнула я, и разговор обрезало, словно ножом. Они обернулись, слегка удивленные — и женщины и мужчины, все статные, красивые, максимально гармоничные. Мне действительно здесь не место. Эманель поднял ожидающий взгляд, взгляд, в котором явно читалось удовлетворение. Вот она, истерика низшего существа, подтверждающая ваше превосходство. Ладно, радуйтесь. А с меня довольно лживого расшаркивания. Даже если это последнее, что я могу себе позволить, я позволю себе быть человеком.

— Ваше покровительство тяготит меня. — Задыхаясь от собственной смелости, громко проговорила, стараясь, что бы голос ни сорвался. — Я не просила его, и теперь возвращаю без сожаления. Возвращаю не в обмен, отказываюсь навсегда. Меня сюда пригласили как гостя, — гость считает нужным вас покинуть. Примите пожелания благоденствия вашим домам. И прощайте.

Когда выходила из залы, мне казалось, что оставляю за спиной совершенно пустую комнату, настолько было тихо. Да, мои шаги отнюдь не были бесшумными, а движения — скользящими. Люди не могут ходить так. К тому же я не имела права выказывать суетливость. Но вышла я с поднятым подбородком и развернутыми плечами. Им смешны ограниченность и не умность — я знаю. Мне неприятна высокоумная спесь - пусть знают.