(А что значит иметь длинный нос?)

— Плеер бубнер, — после двух переключений, а значит быстро, ответил Боб, — фрикшен носсеншноб ундер чушке бизнер. Путтер носсеншноб хукер ехер шварк. Фор шваркер, нидляс тубиххер варвар. Фор хукер… ван левел цивиляйзер унд компьютайзер невайзер. Ту отсоссер, эстерн гуд!

(Игра слов. Совать нос в чужие дела. По носу можно получить или его прищемят. Чтобы прищемили, нужно быть любопытным варваром. Чтобы получить… ну в этом случае уровень образования и культуры особой роли не играет. Тебя отшили, вот что это значит!)

— Онар втюхенд самсаер телефункен, — возразил Мак.

(Она дала мне свой телефон.)

— Квиклер, фор стартер анти ту, оре нейвайзер ту гитлехай, — посмотрел на бумажку Боб. — Авостедт, юкси-кокси, намбер телефункен бутфактор, — предположил он, — фор амбуляр оре шухерплюнк антитипер.

(Скорее, чтобы отвязаться от тебя, или не быть обязанной. Хотя, возможно, номер настоящий, на скорую или пожарных не похож.)

Они обогнали автобус, он растворился в зеркале заднего вида. Так же позади остался и полкодрил в русбандском внедорожнике.

— Ифли анти ту Гибнефру дзииндзуукер, аскер фор русбандер, клеввер? — где-то поворотов через пять попросил Мак.

(Если без меня позвонит Гибне, спроси ее о русбанде, хорошо?)

— Аскерпуккен, — снова через пару переключений ответил Боб. — Анер ту клеввер визор онр? Айм онер лукенглассен путер аэродромен. Онар провайдер онр, остолоппен яа?

(Спрошу. А ты хорошо его разглядел? Я ведь тоже заметил ее там, на аэродроме. Это его она провожала, не так ли?)

Мак промолчал — гевронцы часто делают солидные паузы, при этом напряженно думая о своем, или делают вид, что думают, но паузы, как правило, получаются не меньше двух переключений скоростей.

— Анти мандрассер? — так и не дождавшись ответа, в четвертый раз переключив скорость, спросил своего молодого коллегу Боб.

(Не страшно?)

— Гиган еттер итыз арривидер антизагс.

(Больше это было похоже на прощание.)

Теперь в национальную паузу занырнул Боб.

— Велсен, дылдер гиган, онур визорн. Туттер таккен базарен, — пояснил он. — Авостедт, чейнчерпасс штазишкоп? Психокрюккен?

(Ну что же, жираф большой, ему видней. Здесь так говорят. Может быть, и в самом деле перейдешь в разведку? Психологом?)

— В КГБ! — по-русбандски согласился Мак.

А "Воблу" машина, в общем-то ничего, хорошая, только угловатая.

Вот так закончился еще один чудный летний день на планете обезьянн, в живописных окрестностях славного города Северообезьяннска. День, как выяснилось, непрочности прямого взгляда и искривления предположений, и предложения изгиба судьбы — с запахом жареных перьев, с гулом взлетающего самолета, со скрипом автобусных дверей, с удобством автокресел.

— А что это за сладкая парочка, в машине? Собакоиды? — с надеждой пискнет читатель и, протерев лупала и почесав репало, по примеру литперсонажей попытается занырнуть в паузу — с целью отыскать врубало. Очнись, смешной в своей наивности читатель, не надрывай мозгулину — там вввакуум, мораторий на вввяки.

И цитатка-подсказка:

"— Колите его дротиками, оралы! — кричал Суер.

В этой нервозной обстановке капитан комкал слова, называя нас вместо орлов оралами. Но мы действительно менее были орлами, и более — оралами".

18. Девятый день на планете обезьянн.

Шашлык, но не главный хребет, а его северные склоны: внизу этнически разнородная, но относительно спокойная равнина с десятком маленьких столиц небольших чихакских княжеств, а вдаль и вверх Горная Шашлыкия, опасная, как передернутый затвор. Правда, нужно заметить, что этими затворами носачи не всегда щелкают в сторону русбандов, традиционно соусовцев, но и в стороны своих многочисленных носастых собратьев, то есть лохарей.

Например, один из праволохных вдруг как крикнет, ни с того ни с сего: "Аааа! Лооох!", и тут же обвинит соседа в неверолохии. А сосед, он просто не такой крикливый, однако не менее горячий шашлыкец, немедленно пошлет обвинителя на другую сторону Главного хребта. В общем, слово за слово, а затем — к чему слова, когда под рукой кинжал или автомат? И пошло, и поехало! Но через некоторое время приезжают русбанды на удобных бронетранспортерах и загоняют всех спорщиков повыше в горы, остывать. Правда те, кто начинал, к тому моменту, как правило, уже не живы.

Вот по таким местам, неравным по высоте и темпераменту, но с более-менее остывшим после очередной войны населением и отправился короткий караван из пяти машин под командованием Примата и под наблюдением Гибне Гибнсен. Примат, конечно же, надеялся, что после разгрузки самолета в аэропорту Несрани гевронка, вблизи рассмотрев экзотически зверские чихакские лица, одумается и раздаст свои просроченные лекарственные тонны не покидая равнины, тем более новостные корреспонденты уже сделали бодрые репортажи. Но она оказалась достойной дитятей гранитных фьордов и потащила их в горы, впрочем согласившись с доводами своего слегка подмороженного разума и советами местного вороватого начальства, выбрала наименее опасный маршрут. Начальство, оно хоть и воровато, но забеспокоилось: мол, мертвый русбанд — это привычка, а мертвая гевронка — уже "че пэ", и поэтому постаралось ограничить свободу передвижения. К радости Примата выбор оказался почти оптимальным — чуть выше уровня моря и чуть ниже передернутых затворов, а для "удачи на дорогах" им даже выделили "УАЗ" с двумя ментами в нем. Из местных, что смешно.