Все было так… И не так. Страшнее…

Все детали «полотна» жили своей собственной жизнью, которая была хуже смерти.

Кусочек страшного, уродливого, жуткого мира, в котором нет ничего красивого, нет ничего доброго и в котором, тем не менее, живут люди, предстал перед ним — своим создателем на удивление а цельным и законченным, потому что это был уже не кусочек, а полноразмерный мир.

И ясно было до смертной тоски, что нельзя к этому миру хоть как-то приспособиться. Как нельзя притерпеться к зубной боли.

Впрочем, что такое зубная боль Художник не знал…

Панику подхлестывал запах. Ужасающий. Куда омерзительнее того, как показалось, на воздействие которого уповал творец, создавая свой шедевр.

Да и можно ли было здесь дышать?

Возможно ли выжить?

Очевидно — НЕТ!

И вдруг! Сполох. И в небе пронесся бледный светящийся жгут, пожиравший, казалось, самую суть времени и пространства и алчущий пожрать самую суть жизни.

Этого не было заложено в картине. Как же так?

С трудом поднявшись, Художник поковылял туда, где вновь и вновь замерцали сполохи.

И звуки битвы резкими, раскатистыми ударами били по натянутым как струны обнаженным нервам, заставляя замирать маленькое сердце.

И с гибельным восторгом приговоренного он чувствовал, что приближается к самой смерти — СМЕРТИ как она есть.

Он уже видел тени.

Он узнавал их, чувствовал их.

Он их такими и создавал.

Они преследовали кого-то. Он не видел кого. Но эти тени, созданные им НЕУНИЧТОЖИМЫМИ, гибли одна за другой под могучими ответными ударами преследуемого ими.

И этот кто-то был, наоборот, нов и неузнаваем. О! Это — очевидно — чудовище куда более сильное и страшное, чем могло вместить воображение несчастного творца.

То был финал какой-то титанической постоянной и невероятно жестокой битвы, осознал Художник. Он чувствовал, что борьба эта не закончена и у нее есть еще продолжение. А также, что эта борьба не ясна до конца самим ее участникам. Но от этого не менее непримирима и беспощадна.

Но мир безысходности не предполагал борьбы! Да еще такого накала! Нет! Этот мир вмещал тоску, страх, смутную разлитую угрозу, но борьбы не вмещал, по представлению творца.

Что же не так?

Что не понял в этом мире Художник?

Он был в смятении.

И непослушные подгибающиеся ноги несли его к разгадке страшной тайны.

И тут он увидел, как тени, смыкающие строй, закрыли от него того страшного смертоносного монстра, за которым охотились. И полыхнул взрыв, ударивший в тощую грудь как молотом. И тени испарились…

Это было последнее, что он увидел, перед тем как его подбросило и повалило.

Он тут же вскочил, как ему показалось.

На самом деле он всего лишь вяло и неуклюже поднялся.

Никогда раньше рядом с Художником ничего не взрывалось, никогда его не опалял столь яростный жар. Никогда его не швыряла наземь такая неумолимая и безжалостная сила.

Даже сумев встать на ноги, он был уверен, что погиб. Едва поняв, что все-таки жив, он тут же снова понял, что гибель неминуема. Выхода не было. Весь мир был в огне. Горела сама земля!

Проковыляв назад пару шагов, он наткнулся на стену и съежился в ожидании неизбежного конца.

Но словно этих потрясений было мало, его ждало нечто худшее. Прямо сквозь стену огня, из пламени, разлитого вокруг, на него выплыло нечто совершенно и окончательно ужасное, грозное и несообразное ни с чем.

Это могучее существо, облитое тугим маслянистым сиянием, лишь отдаленно напоминало человека. Пламя бессильно было причинить ему вред.

Кровавым металлом поблескивала на груди и боках жесткая чешуя.

Высокая темная фигура в сполохах отраженного пламени медленно поводила головой, выискивая новые жертвы. В каждом гибком движении чувствовалась жестокая, первобытная мощь и беспредельная уверенность.

Отточенное восприятие Художника судорожно впитывало каждую подробность.

Стершее с лица земли, смахнувшее со своего победительного пути как пыль неуничтожимых по определению врагов, чудовище перемещалось каким-то таинственным, странным, невиданным образом… Оно легко и вкрадчиво скользило, будто не касаясь земли.

Одна из его конечностей была удлинена смертоносным, страшной разрушительной силы оружием.

Это был монстр, которого Художник никак не предвидел.

И он приближался! Монстр двигался в его сторону.

Сначала он собирался убивать.

Он собирался УБИТЬ ВСЕХ.

Художник почувствовал его мысли.

Они были злы и беспощадны.

Чудовище жаждало уничтожить все и вся, что мешало ему.

Но тут внезапно произошла перемена.

Монстр передумал убивать.

Наоборот.