Мое оцепенение сменяется взрывом радости, и я хватаю Кэролайн за плечи:

— Джеймс? У соседнего дома?

— Ну-ну. Так себя и веди! — кричит она мне вслед, когда я выбегаю в заднюю дверь и несусь через лужайку.

Я барабаню в заднюю дверь дома Джеймса и, когда это не дает никаких результатов, начинаю одновременно пинать ее ногой. Это уже не вежливый стук, а какая-то какофония, и я не успокаиваюсь, пока дверь наконец не распахивается.

— Что... — начинает Джеймс и замолкает, когда я обнимаю его так, словно меня только что выпустили из психиатрической больницы для маньяков с навязчивой идеей объятий, и то только потому, что там было перенаселение.

— Ты жив, — бормочу я, уткнувшись в его шею.

— По-моему, ты меня сейчас задушишь.

— Ты же не дышишь.

— Верно подмечено.

Помедлив немного, он обнимает меня, просунув пальцы в петельки на поясе моих джинсов. Это довольно бесцеремонный и интимный жест, но мне он нравится. Я позволяю себе на пару секунд раствориться в этом счастье, а потом начинаю рассказывать о новой ситуации с Владом.

Джеймс, нахмурив брови, отстраняется.

— Какая еще ситуация с... — начинает он, но тут я ударяю его по плечу.

— Почему ты не дал мне знать, что с тобой все хорошо?

— Я пытался!

— Когда?

— Я бросал камешки в твое окно, как только мы вернулись.

— Мы? — переспрашиваю я и тут только замечаю в соседней комнате Виолетту, одетую в футболку, которая ей велика, и тренировочные штаны, закатанные снизу, так что видна их пушистая подкладка. Ее волосы, как обычно, зачесаны назад, но из-за уха выбивается несколько локонов. На перилах висит простыня в цветочек.

— Марисабель тоже здесь, — быстро говорит Джеймс.

— Это что, оправдание?

Он широко раскрывает глаза.

— Нет! Я хочу сказать, Марисабель и Невилл. — Он взъерошивает свои волосы. — Возможно, о нем мне стоило рассказать в первую очередь.

— Ты не говорил, что у вас тут пижамная вечеринка, — замечаю я, но, прежде чем он успевает ответить, к нам подскакивает Виолетта.

— Ах нет, здесь нет ничего веселого, — говорит она. — Влад выгнал нас и порвал мой наряд.

— Влад пытался убить нас, Виолетта, — говорит Джеймс.

— А, ну да, это тоже. Заходи, мы в гостиной обсуждаем наши дальнейшие действия, — говорит она, хватая меня за руку и втягивая внутрь.

С того дня как я впервые заглядывала сюда через окно, в комнате появилось несколько новых вещей. Большинство из них я уже видела на ближайших обочинах: потрепанный диван в оранжево-коричневую клетку, маленький телевизор со старомодной антенной и колченогий журнальный столик, который стоит прямо только благодаря тому, что под его ножку подложен толстый номер журнала «Уолл Стрит». Как знать, может быть, папину газету действительно украли вампиры.

Я сажусь рядом с унылой Марисабель. Она тупо пялится в пространство и время от времени принимается лениво снимать пылинки со своего плеча.

— О чем мы говорили? — спрашивает Джеймс неожиданно очень усталым голосом.

— Я хочу самую большую комнату, — говорит Марисабель. — Виолетта утверждает, что в ней должна жить она, потому что там сиреневые шторы, но я была первой.

— Нет, не ты, — возражает Виолетта. — И я до сих пор не могу понять, почему ты не хочешь комнату с зелеными обоями, ведь они так подходят к твоим глазам.

Они обе смотрят на Джеймса, который в отчаянии трет глаза.

— Я уже сказал вам обеим, что мне все равно, кто будет жить в главной спальне; вы все равно не будете там спать. И, в любом случае, это все временно — только до тех пор, пока вы не придумаете, куда идти.

Марисабель огорченно морщится:

— Но мне некуда идти!

Виолетта бросает на него мрачный взгляд и гладит Марисабель по коленке.

— Ты иногда бываешь совершенно бесчувственным, — заявляет она. — Ты замечал за собой эту черту?

Не успевает Джеймс ответить что-нибудь в свое оправдание, как к нам подходит Невилл. Все это время он с виноватым видом сидел у стены, но сейчас на его лице написана решимость.

— Джеймс, может быть, и бесчувственный, но он прав. Сейчас не время делить спальни. Мы едва спаслись прошлой ночью, и лично я не верю, что опасность миновала. Он запросто может прийти за нами, и мы должны быть начеку; мы должны подготовиться; мы должны собрать все наши силы... — Он затихает, увидев мою поднятую руку. — Да? Софи?