— Я знаю достаточно, — отвечаю я, смущенная и очень растерянная. — Я могу показать тебе двадцать человек, которые знают больше. У многих из них есть контракты с издательством. — Я внезапно припоминаю кое-что еще: — А! А! Ты мог бы потерять душу.

— Потерять душу?

— Да. И хотя это не полностью исключило бы романтику, все было бы куда сложнее.

— Мы бы этого не хотели.

— Ага, — соглашаюсь я, прежде чем понимаю, что атмосфера внезапно стала... волнующей? Не знаю. Что я знаю, так это то, что его взгляд внезапно становится теплым и он наклоняется ко мне; это либо поцелуй, либо очень медленный удар головой. И как бы я ни хотела поцеловаться с ним прямо на этом столе, я не думаю, что смогу добавить это к списку своих Серьезных Жизненных Достижений. Не тогда, когда столько всего происходит вокруг меня.

— Влад хочет на мне жениться! — выпаливаю я, когда он уже всего в нескольких дюймах от меня.

Он отстраняется, явно не зная, как на это реагировать:

— Э-э-э... поздравляю? — пробует он.

— Нет, я имею в виду, пока я не разберусь с Владом, я не смогу думать о... о чем-то еще, — поясняю я.

— А, — говорит он. — Ладно.

— Хорошо.

— Да, хорошо.

Наступает неловкое молчание.

— Итак... есть гениальные идеи? Я думаю, мы должны сказать ему, что на заброшенном складе проходит однодневная распродажа ботинок, а потом вылить на него со стропил раскаленную лаву.

Джеймс смотрит на меня с выражением, которое я предпочитаю интерпретировать как восхищение.

— Интересный ты человек, Софи МакГи, — замечает он. — Странный и интересный.

И это говорит подросток, покупающий исключительно ту мебель, которой не пользуется.

— Ну и что ты тогда предлагаешь? Предпочтительны варианты, которые можно осуществить к понедельнику.

— Почему к понедельнику?

— Школа.

— Ты издеваешься.

— В понедельник будет футбольный Матч, и я должна сделать о нем репортаж.

— Так найди кого-нибудь, кто тебя подменит.

— Ага, скинуть статью на кого-то другого — отличная идея, учитывая, что мистер Амадо вот-вот назначит главного редактора. Как бы то ни было, раз Влад считает, что он уже нашел меня, может быть, он даже и не придет в школу.

— Ты правда хочешь рискнуть?

По правде говоря, при мысли о том, что мне придется увидеть Влада после его предложения, меня бросает в дрожь еще больше, чем тогда, когда он хотел убить меня. Я не хочу рисковать. Раз единственное, что его хоть как-то сдерживает, — это Кэролайн, то мой дом, возможно, будет самым безопасным местом. И все же…

— Мы можем придумать что-то. Все, что нам нужно, — это... — я замолкаю, подумав, что, наверное, слишком самонадеянно рассчитывать на помощь остальных вампиров. Но когда я говорю об этом Джеймсу, он отрицательно качает головой:

— Это не так. Невилл хочет все исправить. Марисабель, я уверен, будет рада возможности поставить Влада на место. А Виолетта, скорее всего, будет просто делать все, что ты ей скажешь.

— Значит...

— У нас кончилась кровь, — прерывает он меня. — Прошлой ночью мы потеряли много сил, и меня едва хватило на то, чтобы убедиться, что все здоровы. Нельзя и думать о том, чтобы бороться с Владом прежде, чем мы полностью восстановим силы.

— Ох, — говорю я. — И что же вы, ребята... э-э-э... обычно делаете в таких случаях?

— Мы никогда особенно об этом не заботились, — отвечает он. — Влад отвечал за все эти вещи. Ему нравилось красть кровь из донорских центров — там обычно много волонтеров, и люди не особо внимательно относятся к регистрации. Но сначала нам нужно найти такое место, а потом нужно туда пробраться. Просто оставайся дома в течение пары дней, — говорит он. — А потом мы все вместе подумаем над планом.

— Ненавижу прятаться.

— Ты и не прячешься, — возражает он, — ты выжидаешь. Подумай об этом как о гигантской шахматной партии с вампирами вместо слонов.

— Ладно, — неохотно соглашаюсь я, опуская одну важную деталь: я всегда ужасно играла в шахматы.

В воскресенье я звоню Марку Эчоллсу, чтобы спросить, не сможет ли он сделать репортаж о футбольном матче в понедельник, потому что меня не будет по «личным причинам», под которыми я подразумеваю сумасшедших вампиров. Гробовая тишина, которая наступает после моей просьбы, не сулит ничего хорошего.

— Слушай, Марк, — говорю я. — Я знаю, что ты помешан на...

— Знаешь, что эти музыканты заставили меня сделать на прошлой неделе? Они заставили меня примерить баскетбольную майку и спеть с ними песенку, попадая при этом в ноты.

— Мне очень жаль, но...

— Мне вообще наплевать на журналистику, — говорит он так громко, что телефон начинает гудеть. — Единственная причина, по которой я всегда хожу на эти идиотские занятия, — это возможность пообщаться с девчонками. Без этих статей я просто скучный ботаник, на которого никто не обращает внимания.