Куратор Брюно у насмешкой глянул на итальянца.

– Боюсь, что в моем отчете у тебя будет куда более неприглядный вид, - сказал он Траяну, особо подчеркнув "в моем".

– Да, может, ты сделаешь и мне сюрприз и пояснишь, наконец, что за балаган ты тут устроил?
– процедил сквозь зубы Траян.

О да, подумалось мне!.. И Эстелла сама виновата в том, что он ее истязает, и куратор балаган устроил, а сам Траян тут совершенно не при чем...

– А тебе никогда за почти две тысячи лет не хотелось немного разнообразить свою жизнь, а?
– куратор любовно погладил автомат.

Траян посмотрел на него с недоверием и некоторой опаской. Потом глянул и в глаза куратору.

– Ты говорил, у тебя там еще пара сюрпризов есть?
– устало напомнил Мастер Европы.
– Давай, выведи сюда кого-то из моего прошлого, чтобы и меня деморализовать, как ты любишь, а потом дать и мне, и Ингемару по лицу, чтобы воспитательный эффект был сильнее...

– Не выставляй меня большим чудовищем, чем я есть, - весело заметил куратор.

Траян посмотрел на него так, словно видел впервые.

– Я жду сюрприза. Сюрпризов.

– Друг мой любезный, давно пора понять, что эта планета вертится не только вокруг тебя одного, - и тут куратор обернулся ко мне. Улыбка не сошла с его уст.
– Я тут, помнится, кое-что обещал Гайе Антонин.

Я вздрогнула от упоминания своего имени... и от воспоминания того, что именно обещал мне куратор Брюно.

– Я, кажется, обещал тебе, что найду твоего отца.

Я кивнула. Куратор приблизился и спросил у меня вдруг так тепло и душевно:

– Что, кошечка, напугали тебя?

Он не смеялся. И я едва не разревелась от этого простого, казалось бы, вопроса. Закусив губу, чуть кивнула головой.

– Самую малость.

Марсель на секунду дольше, чем нужно смотрел на меня. Потом, издав что-то вроде "Ыйхь!", куратор двинулся к лестнице с той же улыбкой, что очевидно нагоняла тоску на Траяна.

– Ну что ж, я человек слова, - то ли сам себе, то ли мне сказал куратор.
– Эй! Гай Марций!
– приложив ребро ладони к уголку рта, позвал он.

Я заметила, что была не единственной в этом зале, кто с любопытством воззрился на лестницу. Мана недоуменно взирал туда же, куда и все. По-моему, только Траян, качая головой и что-то ворча, отвернулся и побрел к своим.

На полпути резко развернулся.

– Вот скажи мне, что ты делаешь, Марк...сель Паррицида?!
– душераздирающе вопросил Траян.

Тот глянул на него с наигранным изумлением.

– Давай без этого, брат. А то я тоже могу напомнить тем, кто младше полутора тысяч лет, что никакой ты не Траян и уж тем более не Римлянин... А что я делаю?
– куратор пожал весело плечами.
– То, что мне следовало сделать много лет назад.

Куратор подошел ко мне и, с улыбкой глядя мне в глаза, сказал:

– Сядь.

– А?
– я ничего не поняла.

– Сядь, говорю, кошечка.

Он надавил на мое плечо, но я уперлась ногой в пол.

– Сядь, Гайя, сядь, - услышала я голос Маны, и он чуть подтолкнул меня вперед.

– Вот, кошечка, слушайся мужа...

Я и без того была ошарашена происходящим, ну, а слова куратора Форума о том, что Мана - мой муж, добили меня окончательно. Я без разговоров уселась в бежевых брюках на грязный пол. Траян и вся его свита пялились на меня.

Я воззрилась на куратора снизу вверх...

– А ведь я тебя знаю, - мимо воли вырвалось у меня.

Марсель приподнял бровь.

– Конечно знаешь, кошечка...

– Нет! Я имею в виду, я вспомнила, почему ты мне таким знакомым казался, - перебила я его. Да! Да, точно! Я вспомнила!
– Когда мне было 17 лет... Я сидела у маркета и ела "Мивину", а ты принес мне пакет с едой и скрылся!

– Ну-ууу...
– серые, как лед на реке, глаза, оказались на одном уровне с моими серыми. Куратор присел передо мной на одно колено, улыбаясь.
– Мне больно было смотреть, как дочь Гая Марция Антонина давится сухой лапшой...

При этих словах он просунул руки мне под коленки и под мышки, звякнуло оружие, куратор прижал меня к себе и встал на ноги.

– Этим нарекаю ее Гайя Марция Цезония, - тихо, но твердо сказал куратор. В его лице не было уже ничего доброго или веселого.
– Надеюсь, всем все понятно? Моя фильола. Траян, Ингемар! Вам - в первую очередь - все понятно?

Я глянула на Ману. Наверное, он единственный в этом помещении, кто сейчас стоял и улыбался.

– Толлере, - выплюнул, словно ругательство, Траян.
– То есть, она все же твоя дочь?!
– с этими словами Мастер Европы рассмеялся.