Шрифт:
Он еще раз оглянулся — интеллигентный мужчина продолжал шагать сзади.
Михаил свернул в булочную, поторчал у хлебных полок и вышел, оглядываясь, словно украл батон. Мужчина в шляпе стоял у витрины, поблескивая очками.
Тогда Михаил сорвался с места и, прошагав метров десять, замер как вкопанный. И глянул назад — мужчина завязывал шнурок. Растерянная мысль толкнула к нему.
— Что, развязался? — спросил он, холодея от своей смелости.
— До сих пор не научился завязывать, — буркнул мужчина.
— Наверное, институт кончили?
— Кончил, а что? — Мужчина распрямился.
— А шнурки завязывать не умеете?
— Там этому не учили...
— А ловить шпионов вас учили?
— Каких шпионов?
— А вроде меня...
Почему этот интеллигентный мужчина смотрит на него растерянно? Почему не вытаскивает пистолет и не скручивает ему руки? Почему не подъезжает со страшным тормозным скрипом автомобиль? Почему... «Извините, у жены атташе я беру уроки английского языка». С милым рай в шалаше, если милый атташе...
И горячая испарина побежала по его спине, груди, выступив на лбу, — он вспомнил, что в кармане лежит Димкин листок с расчетами. В кармане лежит улика.
— Вам плохо? — тревожно спросил мужчина.
— Мне хорошо. Спасибо за внимание...
Он бежал скорым шагом третий квартал, пока не вспомнил о существовании городского транспорта. В троллейбусе в эти «пиковые» часы было полно народу. Михаил вдруг начал успокаиваться, будто плотная людская стена защитила его от всех и всего. Он разглядывал лица каким-то непонятным ему самому взглядом — новым, изучающим, откровенным. Лица были разными, и чего только они не отражали... Но одного он в них не увидел — страха. Спокойные лица людей, сделавших свою работу. Он тоже, он тоже сделает эту чертову работу и будет жить со спокойным лицом, как люди...
И тогда он увидел теплую лохматую шапку и тусклые глаза, будто они запылились.
Михаил выскочил из троллейбуса, хотя до дома оставалось два квартала. Пройдя один, он на всякий случай обернулся — зимняя шапка маячила посреди тихой и теплой осени. Тогда Михаил свернул во дворы и пошел своим коротким путем, который мало кто знал. Он проходил под арками, перепрыгивал газоны, огибал корпуса, миновал помойки. И запыхавшись, вошел в свою парадную...
У паровой батареи стоял Жорка Дрын, потупив свои пыльные глаза.
— Ты просил товарец, — тускло сказал он.
— Как... меня обогнал?
— Я принес импортягу.
Михаил медленно обошел его, словно боясь, что Жорка загородит дорогу.
— Уже не надо.
— Как это не надо? Так деловые люди не поступают.
— Я не деловой человек.
— Вижу, кто ты, — усмехнулся Жорка, вперившись взглядом в «Хитачи». — Нашел коммерсантов пожирнее?
Михаил перешагнул три ступеньки, бегом влетел по лестнице, открыл замок, ввалился в квартиру, захлопнул дверь и стал прислушиваться — идет ли следом Жорка Дрын. Но лишь стучало его собственное сердце.
Я ломал чьи-то ноги, выбивал кому-то зубы, всаживал в кого-то пули, спал на трупах, прыгал с небоскребов, переворачивался в машинах... Но, положа руку на бутылку виски, а вторую на грудь моей женушки, скажу откровенно, что, кроме них, да счета в банке, да телевизора, ничего мне не нужно. О’кэй.
Он сбросил куртку и вбежал в комнату, блуждая взглядом...
Где записная книжка? Теперь все зависело от нее, от записной книжки. Вернее, от звонка. От Димки. От новых расчетов. Как только он передаст их дипломатам, так все кончится. Они сразу же уедут. И тогда никто, никогда и ничего не узнает.
Записная книжка лежала на диване. Он схватил ее жадно, как обессиленный хватает протянутую руку...
Где-то рядом стукнуло. Михаил замер, сжимая маленькую и твердую обложку. Опять стук — в передней осторожно ходили. Он распахнул дверь...
— А, это вы, — успокоился Михаил.
Валентина стояла у зеркала, поправляя волосы. В брюках, в которых он видел ее впервые, в яркой бордовой кофточке, с хорошо уложенной прической, она выглядела праздничной.
— Миша, я сегодня уезжаю.
— Что?
— Уезжаю я...
— До свидания, — бездумно бросил он, выжидая, когда она уйдет в свою комнату.
— Миша, у вас что-нибудь случилось?
— Мне просто надо позвонить, — раздраженно ответил он.
— Телефон же у вас в комнате...
Она пожала плечами и обиженно пошла на кухню. Он смотрел ей вслед — сильная, хорошая и женственная фигура. Кажется, она уезжает...
Михаил подошел к телефону, торопливо листая книжку. Вернулся ли Димка с работы, — у него есть привычка сидеть до ночи. Если он дома, то его нужно позвать сюда, а не ездить самому по городу с этим листком. Если Димки нет, то нужно звонить ему на работу. Если Димки нет ни дома, ни на работе, то нужно ждать.