— Уходишь? — хотя это было сказано шепотом, в голосе Линди слышалась горечь. Она нервно взглянула на дверь кабинета Боба.

— Не волнуйся. Этот трус не покажется, пока не будет уверен, что я ушла. Слушай меня внимательно. Я расскажу тебе все, пока разбираю стол.

У Кендры ушло не больше пяти минут на то, чтобы собрать свои вещи и сложить их в коробку, которую освободила для нее Линди. Здесь была ее любимая кофейная кружка с надписью «Жизнь на побережье», кипа фотографий ее семьи, деревянная дощечка с лазерной гравировкой, которую брат подарил ей на Рождество, пресс-папье венецианского стекла — дар благодарного клиента — и горшочек с трогательной африканской фиалкой, которая так и не зацвела.

— Не так много для пяти лет, — сказала Кендра, глядя на содержимое коробки.

Она обвела глазами стены, чтобы удостовериться, что ничего не забыла, и задумчиво посмотрела на толстую тетрадь, лежавшую на полке среди других таких же. Ее личная тетрадь, ее книга для записей, с маршрутами путешествий, с именами и телефонами двух сотен благодарных клиентов. Клиентов, которые работали исключительно с Кендрой.

Выразительный блеск появился в ее глазах. Боб не мог претендовать на эту тетрадь как на собственность агентства. Кендра единственная занималась бизнесом в нерабочее время, потому она и смогла завоевать столько клиентов.

По-видимому, ей следует дать знать каждому из них о том, что она больше не работает на фирму Боба. Она взяла тетрадь с полки и положила туда же, в коробку.

— Бог мой, Кендра, я буду скучать без тебя.

Кендра подозрительно взглянула в глаза подруге.

— Только не начинай плакать. Я не хочу уходить отсюда и выглядеть при этом как скулящий щенок. Я хочу уйти с гордым видом…

— Глубоко возмущенная, — продолжила Линди, слегка всхлипывая. — Мне больше нравится «праведный гнев», но «глубоко возмущенная»» — в этом тоже что-то есть.

Кендра быстро обняла Линди, взяла в одну руку черную сумочку, в другую — перевязанную широкой лентой картонную коробку и состроила гримасу.

— Не трудись открывать мне дверь, Линди — я открою ее ногой. И помни — я жду тебя после работы.

— Я обязательно буду.

Больше всего Кендра любила свой родной город за крошечные размеры, которые делали Кармел раем для пешеходов. Она шла на работу и возвращалась с работы в любую погоду пешком. Она ходила пешком повсюду — на пляж, в библиотеку и даже в супермаркет, разве что нужно было закупить продукты на месяц вперед или всякие там предметы для стирки и уборки дома.

Шесть небольших кварталов отделяли маленький кирпичный коттедж Кендры от бюро путешествий, благодаря этому она могла обедать дома, если только ей не приходило в голову устроить маленький пикник в парке, который, как жемчужина, сверкал в самом центре города. В пяти минутах ходьбы от коттеджа, который она снимала, находился дом ее родителей, и навестить родителей не составляло для нее проблемы.

Стоило пройти несколько кварталов вниз по улице, и вы оказывались на побережье Тихого океана, а роща Дель Монте опоясывала северную границу города. Кендра сделала глубокий вдох, наслаждаясь сильным запахом водорослей и смолы, которым был насыщен воздух. Утренний туман рассеялся, и солнечные лучи коснулись ее лица. Тенистая дубовая аллея на Оушн-авеню шла точно вдоль меридиана. Фиалки, лобелии, анютины глазки самых разнообразных оттенков предоставляли впечатляющие фотовозможности для бесцельно фланирующих туристов.

Не дойдя до коттеджа, она остановилась отдохнуть от громоздкой картонной коробки. Затем продолжила путь и с удивлением увидела родителей, ожидавших ее около дома.

— Па, что ты делаешь дома в такое время?

— Твоя мать позвонила и сказала, что приготовила куриный салат. Естественно, я поспешил домой, чтобы успеть к ленчу.

Керк Мартин поцеловал дочь в щеку и подмигнул жене.

Кристен ответила своему мужу шутливым шлепком.

— Не мучай, Кендра, объяви о своем повышении, и мы отметим это событие. Для этого отец и пришел.

Кендра вслед за родителями вошла в дом, оставив сумочку на старом высоком пианино в гостиной, стоявшем напротив мягкого дивана. Комната была выдержана в голубых и белых тонах и дышала безмятежностью. Впрочем, она не всегда была такой. Прошлым летом здесь воцарился хаос, потому что отцу пришла в голову идея произвести реконструкцию дома и тем самым сделать подарок жене. Кристен не раз угрожала разводом, тем не менее эта изнурительная работа была доведена до конца.

— Должна сказать вам, милые ма и па, что мы будем праздновать мой уход с работы.

— Что, Боб Уоррен уволил тебя? — выдохнула Кристен.

— Если быть точной, не он уволил меня. Я ушла сама.

— Ты ушла? — Мать Кендры тяжело опустилась в кресло. — Он что-то сделал или сказал такое, чего не следовало делать? Ты и раньше часто жаловалась на его бестактность, а на этот раз…

— Он ответит за это, если так, — мрачно заявил Керк.

— Этот человек — типичный женоненавистник, но я бы выдержала это, если бы он… если бы… — Кендра подыскивала эвфемизм, который не оскорбил бы слух ее матери, — он не перешел черту.