Лиин только хмыкнул. Однако он не успел ничего сказать в поддержку или возражение — веревка вдруг напряглась, а затем дернулась, увлекая за собой царевича.

— Духи! — тот зашарил руками, ища, за что бы уцепиться, но вокруг был только снег.

— Держись! — прошло всего лишь мгновение, как, поняв, что происходил что-то неладное, Лот и Лиин схватили его под локти.

— Что же это такое? — бродяга испугано таращился вокруг, силясь разглядеть хоть что-то в сгустившемся в серую муть тумане.

— Неладное что-то, — сын воина не был робкого десятка. Но этот противник пугал даже его, потому что был невидим, и потому что смеяться над духами можно лишь не веря в них, когда же приходит вера…

— Аль-ми! — лишь царевич не потерял самообладание и способность трезво мыслить, несмотря ни на что. — Режь эту духову веревку! Быстрее!

Того не пришлось просить дважды, тем более, что нож уже был у него в руках, а четкую команду исполнить легче, чем гадать, лишь пугая себя новыми предположениями.

Веревка сопротивлялась, однако всего несколько мгновений, после чего, разрубленная на части, отпустила так резко, что и Альнар, и Лот с Лиином упали в снег. Алиор сел с ними рядом, потирая подрагивавшие не то от холода, не то от вдруг схлынувшего нервного напряжения, руки.

— Что бы это ни было, — сжав ногу, хмуро произнес царевич, — оно забрало наших ослов.

— Почему ты так думаешь? — спросил Аль.

Брат несколько мгновений смотрел на него, затем усмехнулся:

— А разве ты привязал второй конец этой веревки не к уздечке?

— Вот духи… — юноша сразу все понял.

— Скажем так, что мы легко отделались, — болезненно скривился Лот.

— Если духи решат ограничиться такой жертвой, — качнул головой сын воина. — А это еще вилами на воде писано.

— К тому же, — бродяга и сам уже начал понимать, что особых поводов для веселья нет, — мы лишились не только ослов, но и всего, что у нас было.

— Почти, — и только Альнар вдруг развеселился. Возможно, это была эйфория от счастливого спасения. — Так бы было, если бы кое-кому не приспичило посреди дороги развьючивать ослов.

Его брат втянул голову в плечи, поняв, что тот говорил о нем, однако не чувствуя, было ли в его словах осуждение или одобрение.

— Ты же сам согласился, что ослам тяжело идти по такому глубокому снегу и их хорошо бы разгрузить… — пробормотал он.

Альнар рассмеялся:

— Значит, в этом есть и моя заслуга, — а потом он вновь закашлялся и вынужден был замолчать, направив все усилия на то, чтобы унять приступ.

— И, все же, надо проверить, что там с ослами, — Лиин поднялся, — может быть, они просто испугались чего-то и, воспользовавшись тем, что за ними никто не следил, убежали.

— Оставайся, где стоишь! — держась рукой за грудь, хмуро бросил ему царевич. — Не хватало еще, чтобы и ты потерялся в этом проклятом тумане!

— Но не можем же мы сидеть и ждать, что будет дальше! — вскричал Лот. Ему тоже не нравилось такое положение вещей. — А если трещина разрастется? — он достаточно повисел над ней, глядя в глаза смерти, чтобы не испытывать ни малейшего желания вернуться.

Альнар прикусил губу, на мгновение задумавшись. И так выходило плохо, и эдак.

— Вот что, — наконец, решил он, — Аль, обвяжи себя за пояс веревкой.

— Ладно, — тот подчинился, хотя и не понимал, зачем.

— Давай второй конец, — едва тот закончил, царевич требовательно протянул руку. Он сделал то же, после чего подозвал к себе Лиина и Лота и, едва те приблизились, положил им руки на плечи. — Вот так и будем двигаться — Аль-ми впереди. Он проводник, ему положено. Не потеряется. А если угодит куда, мы втроем его как-нибудь вытянем.

Юноша кивнул, соглашаясь с ним. Он уже понял, что задумал брат, однако тот еще не закончил.

— Но прежде давай, вернись к тому месту, где остались сумки, которые мы успели снять с ослов.

Аль послушно отправился на поиски, в то время как Лот и Лиин помогли наследнику подняться. Тот, выпрямившись на мгновение, почти тотчас вновь согнулся, скривившись от боли.

— Проклятье, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

— Нога? — сочувственно спросил бродяга, заставив царевича презрительно скривиться — ему было не нужно сочувствие, которое скорее оскорбляло его, чем поддерживало. — Неужели сломал? — не понимая этого, продолжал Лот. Он сокрушенно покачал головой: — Как некстати, — паренек не добавил, но в его глазах совершенно отчетливо читалось: — "И что же теперь, нам всю оставшуюся дорогу тащить тебя на своих плечах?"