– Ваша воля, - посмотрел Жеглов на графинчик, выглядевший опустошенным.

– Водки больше нет, - сказала виновато.
– Коньяк будете?

– Какой?

– «Наполеон».

– Да, кстати, о Наполеоне. Как вы считаете, смерть его была случайной?

– Хотела бы я так умереть...
– вздохнула по-детски.
– На гребне счастья.

– Так как? Случайной она была или нет?

– Как вам сказать... Половину своей жизни в Эльсиноре он провел на башне, трижды там простудился, дважды – подвернул ногу в спешке, раз – расшиб копчик.

– Не юлите, сударыня, умоляю.

– Конечно же, никто его не убивал. Насколько я знаю, профессор Перен приказывал Жану Керзо не спускать с императора глаз, но Керзо ослушался и побежал смотреть на эту дурацкую сцену, я имею в виду вступление доблестных французских войск в Эльсинор. Сейчас он в большом расстройстве – профессор в наказание урезал ему месячную ставку и лишил бонуса за квартал, а это приличные деньги.

– Нашли стрелочника... Кстати, сам профессор не выглядит расстроенным. Два трупа за неделю, а он как огурчик с пупырышками в хорошем маринаде.

– Товарищ Жеглов!
– проговорила умоляюще.
– Вы забываете, что находитесь в обществе женщины. Вас, что, назначили следователем?

– В общем, да.

– А... Вот почему вы сюда пришли...

– Я пришел сюда попариться. Так где «Наполеон»?

– В морге, я думаю.

– Коньяк?!

– А!.. Минуточку, - расцвела виноватой розой, - сейчас принесу.

Бутылка оказалась непочатой, Глеб порадовался. Коньяк был хорош. Забыв о следственном долге, он принялся осваивать женщину зрением. Чем дольше смотрел, тем больше она ему приходилась по душе. Искренняя в деталях, женственная, знающая, что мужчины хотят от женщин, и что женщина может от них получить, и как восхитительно закончится партия, если тонко сыграть дебют, напористо - миттельшпиль и бесшабашно – эндшпиль. И ведь чувствуется, видно, что этих партий у нее в головке много, и французская фривольная, и испанская гордая и, даже, может быть, Каро-Кан с черт знает какой позицией. Дав экскурсии по себе завершиться рюмочкой во здравие, Генриетта сказала:

– У меня есть к вам предложение. Давайте условимся, что будем говорить друг другу одну лишь правду?

– И ничего кроме правды?

– Да.

– Давайте, - согласился Жеглов и тут же пожалел об этом, ибо женщина с места в карьер взяла его за рога:

– В таком случае скажите, почему вы испугались, когда я вам шутки ради сказала, что, возможно, пойду с вами в баню?

– Я не испугался, но удивился. Вы такая женщина, к вам надо привыкнуть, породниться, что ли.

– Вы все сказали?

– Нет. Я бы добавил, что мне трудно вообразить себя любовником такой женщины как вы, вообразить на первом часу нашей с вами партии.

– Помилуйте, но ведь я вам не предлагала секса, тем более, в бане! Я с утра хотела попариться, это освежает, тут вы возникли... Ну я...

– Вы просили меня сказать честно, и я сказал. Можно теперь я спрошу?

– Спрашивайте.

Глеб посидел немного, глядя в сторону. Налил рюмку коньяка. Выпил залпом. Закусил лимонным кружочком. Посмотрел исподлобья на женщину, с удовольствием на него глядевшую, спросил, как подсудимую:

– Из каких соображений вы лишили жизни гражданина Пуаро? И каким способом?

Генриетта ничуть не смутилась. Мужчина сделал ход в их партии, обдуманный, по его мнению, ход, первый на пути к торжеству. Теперь ее ход, и она его сделает без размышлений, потому что мужчина против женщины, это то же самое, что перворазрядник против гроссмейстера.

– Хорошо, я скажу вам правду, но...

– Что «но»? Говорите.

– Как вы относитесь к ролевым играм?
– искренние ее щечки порозовели.

– К ролевым играм? Это когда баба палачом одевается, а мужик – собакой? А потом собака палача дрючит?

– Ну, примерно так.

– Никак не отношусь, ибо не пробовал. Был, правда, свиньей несколько раз, но партнерше не понравилось.

– Так вот, дорогой мой товарищ, я хотела бы поиграть в эти игры... То есть рассказать вам все в костюмах и декорациях.

– В костюмах и декорациях? Погодите, погодите... Вы ведь и Мегре предлагали сыграть свою роль в костюмах и декорациях, и он сыграл в ящик?

– Боитесь, разыграв со мной ролевую игру, сыграете в ящик? Вы, сильный, опытный мужчина, боитесь слабой женщины?

– Не боюсь. Просто я не готов еще с вами лечь.

– О, нет, не подумайте, что я хочу вам открыться в постели или после нее, совсем нет. Просто свяжите мне руки, заклейте рот, привяжите, и пытайте, пытайте как палач! Бейте меня плеткой, ударьте кулаком, вгоните мне под ногти иголки, и я вам все скажу, как на духу. Все, всю правду.

Глаза ее блестели. Жеглов оторопел. Похоже, этой бестии известно, что он проделал с Луи де Мааром-Люкой-Гастингсом-Шараповым. От кого? От горничной? Вряд ли та успела. От Шарапова-аристократа? Сомнительно. Или просто читает мысли? Читает? Похоже. Ну и пусть читает. «Бейте ее плеткой, подбейте глаз, вгоните под ногти иголки!» Ну, погоди, куколка! Сейчас ты получишь все, получишь по полной программе.