– А есть?

– Куплю сегодня у Мейера.

– Ну, тогда изложи мне краткое содержание упомянутых серий, - взяв себя в руки, устроился Жеглов в кресле

Маар изложил. На серию «Мегре» и него ушло 11 минут. На серию «Пуаро» - 9.

– Интересные шляпки носила буржуазия, - выслушав, помрачнел Жеглов.
– Значит, я псих?

– Значит, - скривил Маар губы.

– Да, дела... Два видных опера в деревянных костюмах, а фактов на копейку. Так говоришь, после последней вашей встречи следователь по особо важным делам Пуаро поздним вечером тайно проследовал к мадмуазель Генриетте, всю ночь дома отсутствовал, а следующим вечером был обнаружен в своем номере, в своей постели, в своей пижаме, но чуточку не в себе, то есть мертвым?

– Да, мертвым. Без всяких признаков насильственной смерти. Профессор Перен после вскрытия сообщил мне, что смерть произошла в результате инфаркта миокарда, четвертого по счету за последние три года. И добавил, что покойный мог бы прожить еще лет десять, если бы берег себя, тем более, в санатории ему назначались самые прогрессивные медицинские средства и процедуры.

Жеглов молчал, вспоминая, как недавно профессор советовал ему беречь сердце: «Равнодушнее живите, равнодушнее, и проживете еще не один десяток лет».

– С чего вы хотите начать работу, господин милиционер?
– спросил Маар, желая отвлечь Глеба от неприятных мыслей.

– Вы принимали участие в похоронах Пуаро?
– спросил Жеглов, решив жить, сколько получится.

– Да. Конечно. Предваряя следующий вопрос, скажу, что гроб вынесли из морга заколоченным.

– Надо делать эксгумацию... Ночью, втихаря.

– Не надо. Сегодня профессор собирается вскрывать Наполеона Бонапарта...

– Ну и что?
– Жеглов смотрел на Маара одобрительно.

– После вскрытия и до похорон тело императора будет находиться в морге.

– Вы знаете, как туда проникнуть?

– Да. От Пуаро у меня остались отмычки.

– Не надо мне чужих. Свои в мастерской изображу. Когда пойдем?

– Я думаю, надо сделать это сегодня ночью, завтра его похоронят.

Жеглов покивал. Потом посмотрел на Маара:

– А с кошмарами как? Я имею в виду, как насчет ежедневного электрофореза?

– Не знаю. Если я откажусь делать его сегодня, профессор нас заподозрит.

– Тогда придется немного потерпеть.

– Я не хочу терпеть.

– Не понял?

– Я не хочу терять то, что мне дорого – память о Мегре, память об Эркюле Пуаро. Не хочу.

– Мне тоже не хочется лезть под танк с гранатой, - свинцово посмотрел Жеглов.
– Но надо.

– Надо, так надо. Если что, вы ведь повторите процедуру, профессор?

– Это с иголками-то под ногти?

– Да.

– Повторю. А чтоб она прошла успешно, прошу не описывать ее в ваших памятных ежевечерних записках.

– Хорошо, я ничего о ней не напишу. Пойдемте обедать? Рабле, наверное, уже нервничает, нас ожидая?

– Да, вот еще, что, гражданин Маар, - сказал Жеглов, поднявшись на ноги.
– Нам предстоит с вами работать, и... Как бы вам это сказать...

– Вы хотите сказать, что вам будет легче работать с товарищем Шараповым, нежели чем с представителем загнивающей аристократии?

– Да, примерно это я хотел сказать, господин Маар.

– Хорошо. Вот тебе моя рука, Глеб.

Они пожали друг другу руки, затем обнялись, как перед последним боем и пошли поиграть перед ужином в настольный теннис.

6. Чудеса

Утром следующего дня Жеглов сделал 10 гимнастических упражнений по 20 раз каждое, хотя профессор Перен запретил ему такие физические нагрузки, затем позавтракал пельменями в обществе Шарапова, выглядевшего как овсяная кашка, составлявшая его утреннюю трапезу.

– Ты что такой?
– спросил Жеглов друга, напиваясь чаем.

– Да как-то странно все помнить, что вчера было. Раньше просыпался, читал, что было давеча. Завтрак, обед, ужин, с профессором пара слов, с Лизой то-то и то-то. Все как-то просто было, как в стенограмме. А сегодня ночью почти не спал, потому что память стала как калейдоскоп, чуть тряхнешь – совсем другая картина.

– Ты что, на электрофорез вечером не ходил?!

– Не ходил…

– И за тобой не посылали?

– Нет.

– Значит, профессор узнал, что я тебя вылечил. От кого узнал? – Глеб готов был разозлиться.

– Да ничего он не узнал. Я перед завтраком ходил к нему, жаловался, что всю ночь кошмары мучили. «Пусть это станет вам уроком», сказал он желчно и вон отправил небрежным взмахом руки.

– Значит, с Лизой перетрудился. Что собираешься делать?

– Пойду, посплю… - подавил зевоту Шарапов.