Впервые Бип предстал перед публикой 22 марта 1947 года, в парижском «Театре де Пош», зрительный зал которого вмещает от силы восемьдесят человек Марсель Марсо показал свой первый спектакль — мимодраму «Бип и уличная девица».

Мечта Марсо о том, чтобы его Бип повторил легендарную судьбу Пьеро XIX века, в конце концов сбылась. Артист создал с помощью своего постоянного персонажа целую вереницу образов: расклейщика афиш, укротителя, профессора ботаники, конькобежца, охотника за бабочками…

Классической, совершенной во всех отношениях, стала мимодрама «Шинель» по мотивам повести Гоголя. «Все мы вышли из „Шинели“, — и в шутку и всерьёз любил цитировать Марсо известные слова Достоевского. Имея в виду собственный спектакль, он давал им следующее объяснение: „Шинель“ была первой мимодрамой, которая затрагивала настоящую социальную проблему. Собственно говоря, она была первой романтической и классической мимодрамой, которую я сделал. Романтической по содержанию и классической по форме».

Премьеру мимодрамы «Шинель» «Содружество мимов» показало на площадке парижского «Театра-студии на Елисейских полях». Успех мимодрамы у публики был так велик, что в течение трёх месяцев ежевечерне представления шли при переполненном зале.

В 1951 году «Содружество мимов» отправилось на свои первые зарубежные гастроли. Марсель Марсо вспоминает: «Когда мы приехали в Берлин, нас ещё никто не знал в Германии. Наше первое выступление состоялось в небольшом зале театра „Трибюн“, где всего 300 мест, а через три дня мы играли уже в Хеббельтеатре, где 672 места. Вместо шести представлений, которые здесь предполагались, мы дали двадцать, и всякий раз зал был переполнен».

После берлинского триумфа, снятого на плёнку, мимодраму увидели зрители многих стран мира.

К сожалению, в 1960 году «Содружество мимов» не получило государственной субсидии и было вынуждено прекратить своё существование. Позже Марсо с горечью говорил: «В тот момент, когда „Содружество мимов“ казалось наиболее сплочённым, оно распалось… Все деньги, заработанные мною сольными выступлениями в течение предыдущих десяти лет, ушли на поддержание жизни труппы, но, признаться, держаться и дальше без государственной субсидии мы не могли».

К этому времени на карте уже нелегко было отыскать страну, зрители которой не были знакомы с сольными спектаклями Марсо или мимодрамами его труппы. Вместе со своим Бипом он отправился в «новый „крестовый поход“ — завоёвывать мир молчанием».

Концерты Марсо в Советском Союзе проходили с большим успехом. Великий музыкант Мстислав Ростропович вспоминал интересный случай, связанный с пантомимой: «Однажды я пришёл на спектакль в Лондоне к своему другу Марселю Марсо. После спектакля этот замечательный мим говорит мне: „Давай сфотографируемся на память на сцене вместе, как будто бы мы оба играем на виолончелях. То есть сделаем дуэт. Конечно, без виолончелей“. Встали. Я как всегда поднял руки и ухватился за воображаемый любимый инструмент. А Марсель почему-то схватился за свою — наоборот. Правую положил на виолончель, а в левую взял смычок. Получив фотографии, я увидел на них виолончелиста Марселя Марсо и себя, мима Ростроповича…»

В 1964 году Марсо отправляется в многомесячное кругосветное турне, преследуя на этот раз не только творческие, но и коммерческие цели: погасить долг и накопить капитал, который позволил бы ему открыть школу. Десятки стран, миллионы людей увидели серию новых работ французского мима. Это были трагедии: «В мастерской масок», «Клетка», «Контрасты» и мимодрама «Дон Жуан».

Однажды в кинематографическом журнале кто-то написал, что, если бы кинематограф не был изобретён, Чарли Чаплин стал бы Марселем Марсо своего времени. Великий мим пришёл в восторг от такого сравнения, ведь Чаплин был его творческим отцом. И только в 1967 году они встретились. Случилось это в аэропорту. Марсо рассказал своему кумиру, что в своих американских сценах отдавал дань уважения немому кино, и тут же начал изображать героя Чаплина. «Вдруг он пошёл рядом со мной, — рассказывает Марсо, — мы оба стали изображать утиную походку бродяжки Чарли посреди аэропорта! Со мной был кинооператор, но я строго предупредил его: „Не снимай, а то Чаплин подумает, что я использую его для саморекламы, и всё будет испорчено“. До сих пор жалею об этом. Эти кадры стали бы замечательной памятью».

В начале семидесятых годов уже и без того немалое количество приверженцев искусства пантомимы заметно увеличилось. Театры пантомимы, вызванные к жизни примером творчества Марселя Марсо, открывались повсюду: в Польше, Чехословакии, ГДР, Австрии, Швеции, Швейцарии, Дании, США, Чили…

Новое поколение молодых профессиональных мимов развивали собственный стиль. Появились даже группы «анти-Марсо», заявлявшие, что «Марсо старомоден». В тоже время у Марсо была многотысячная армия подражателей.

Майкл Джексон придумал свою знаменитую «лунную походку» под влиянием пантомимы «Против ветра». «Мне очень нравится, что он делает с тишиной», — говорил Джексон. Позже Марсо помогал певцу в работе над сценической постановкой песни «Childhood».

Марсель Марсо интересовался и другими видами искусств. Дети с удовольствием читали его книги «Азбука» и «Арифметика Марселя Марсо». В число других публикаций мима входят книги его рисунков, поэзии и иллюстраций, включая «Балладу о Париже и мире», «Фантазии Бипа», «Историю Бипа», «Пимпорелло» и «Третий глаз».