Я с удивлением посмотрел на него. Зачем это? Миссио­нерам, которые дали обет жить в бедности, запрещено прини­мать подношения.

Родители помолвленных опустили головы.

— Не надо нам никаких драгоценностей, — вмешался я. — Миссионер Фасати пошутил.

Фасати виновато улыбнулся, но ничего не сказал. Не в его правилах, видимо, было отказываться от подарков. Это меня возмутило.

В назначенный день я отправился в деревню, чтобы помочь в приготовлениях к свадьбе. По дороге меня нагнала тонга, которой правил индус в одной лишь набедренной повязке. Рядом с ним сидел Фасати. Мужчина, возбужденно жестикулируя, рас­сказал, что в их деревне появился тигр, который ранил маль­чика и растерзал его мать. Как просили во время проповеди, к телу погибшей никто не прикасался.

— Поезжай туда, — сказал Фасати, — а я отправлюсь к новобрачным.

Миссионер сошел, а я в тонге вернулся в миссию. Захва­тив с собою капканы и винтовку, я отправился к месту трагического происшествия.

Когда мы подъехали к рисовым полям, на которых ра­ботали женщины, они, завидев нас, прикрыли платками лица и отвернулись. Дети, игравшие возле хижин, вдруг исчезли в них. Мужчин на нолях не было, скорее всего они трудились на землях богатеев.

Мы остановились у глинобитной хибары, в которой ле­жал пострадавший мальчик. Проникнув внутрь через низенькие двери, я заметил под ворохом тряпья худого изможден­ного старика. От него исходил смрад гниющего тела. Комната была полна больших мух. С трудом разглядев лицо старика, я понял, что это прокаженный, и побоялся к нему прибли­зиться.

В другом углу дрожал бледный мальчонка, в широко раскрытых глазах которого затаился ужас. По его щекам катились слезы.

Я поманил мальчика пальцем, чтобы убедиться, в состоя­нии ли он подняться. Опершись обеими руками о земляной пол, он встал и приковылял ко мне, вопрошая взглядом, что я буду с ним делать. Отлегло от сердца — не придется осмат­ривать парнишку рядом с прокаженным. Я тут же вывел пострадавшего на улицу и усадил на тонгу. Осторожно сняв с него лохмотья, я спиртом промыл раны, смыл кровь с тела. У мальчика были искусаны плечи и разодрана кожа на груди. Наложив повязки на раны, я велел отвезти его в миссию.

Выгрузив поклажу, я осмотрелся. Хибарка женщины, которую растерзал тигр, стояла на окраине деревни, совсем рядом были джунгли. Она, как и другие домишки, была глинобитной, с крошечными окошками и низенькой дверью. Почти ползком я проник вовнутрь. В луже спекшейся крови лежал труп женщины. В крыше дома зияло отверстие. По всей видимости, тигр проник в хижину через крышу и бросился сначала на мальчика. Мать кинулась к ребенку, тогда хищник напал на женщину, а мальчик убежал.

Я вытащил тело женщины наружу и велел отвезти к ста­росте деревни, чтобы сжечь его, согласно местным обычаям. Затем положил на пол хижины кусок мяса, которым снаб­дил меня Фасати. Я захватил с собою капсулу цианистого калия. Осторожно высыпав ее содержимое на припасенное мясо, я выполз из хибарки.

Напротив двери хижины я установил капкан, прикрыв его ветками и травой. Другой капкан замаскировал у самого порога. Когда я готовил капканы, ко мне подошел высох­ший старик. Он уселся рядом, раскурил глиняную трубку и стал недоверчиво наблюдать за мной. Он долго всматривал­ся в замаскированные капканы, потом поглядел на меня и то ли мне, то ли про себя сказал:

– Напрасно, совсем зря трудитесь, сааб [26] .

– Почему?
– спросил я с удивлением.

– Эх, господин, разве это звери нападают на людей? Нет!
– продолжал старик хриплым голосом.
– Это злые духи! А их не отравишь, пулями и капканами не возьмешь. Бесполезное это занятие.

– Какой же тут злой дух, это тигр-людоед, и с ним нужно покончить.

– Нет, господин, это злой дух, принявший образ тигра. Его нельзя поймать или убить.

Старик недолго сидел рядом со мною. Чуть только стало темнеть, он ушел в деревню. Зарядив винтовку, я забрался на решетчатый навес, находившийся рядом с хижиной, и там устроился. Мне стало страшновато одному под открытым небом. Хотел было собрать мужчин, но двери всех хижин бы­ли заперты, и в деревне еще до заката воцарилась насторо­женная тишина.

Я лежал и поглядывал то на хижину, то на ближайший кустарник. Успею ли нажать на курок? Такая охота была для меня внове, это тебе не стендовая стрельба.

Вдруг где-то поблизости раздался лай, рев, угрожающее рычание. Казалось, джунгли кишат хищным зверьем. Стало совсем страшно.

Однако, хотя и с трудом, мне удалось побороть приступ страха. Прислушиваясь к каждому шороху, я все время озирался, не спуская пальца с курка винтовки. А ночь такая длинная, время течет медленно, минуты тянутся словно веч­ность. Я стал нервничать, усталость брала свое, а тигр все не появлялся. Может, зря торчу здесь?..

Внезапно стало светлеть. Вот проступила опушка джунг­лей, стали видны деревья, взошло солнце. На сей раз мне не повезло.

Я собрал капканы, сложил все снаряжение в тонгу и вер­нулся в миссию. Меня, конечно, интересовало, как шла подго­товка к свадьбе, но я так устал, так был измотан ночным бдением и страхом, что сразу же повалился на кровать и тут же уснул.

Проснулся я только после полудня. Фасати уже не было в миссии. Под окнами меня ждала тонга. И вновь я поехал к той же хижине подстерегать тигра-людоеда. Говорят, что он обычно возвращается к оставленной жертве. Он должен прийти. Непременно!