…Снимать стало нечего, и Дженифер выбралась из воды обратно на рафт. А папуасы, оказывается, развлекали Орлет какой-то историей.

– …Все остыло, и остался маленький остров вокруг кратера, - объясняла Утти, - Дожди наполнили кратер, и в центре стало почти пресное озеро с крошечными островками. Пресная вода в Малом Северном Тонга-Фиджи, это ценность, поэтому остров назвали «Oua-o-oaoa-ua». Это значит: «Гора счастливого дождя». Он в полста милях восточнее атолла Номуавау.

– Хэй, Орлет, - встряла Йоко, - попробуй выговорить: Oua-o-oaoa-ua.

– Сейчас… Оууаууа… Черт!... Оуаоауа… Черт!

– Не парься, гло, - весело сказал Эвбо, хлопнув ее по колену,- На пинджин этот остров называют просто «Tin-Can». В смысле: место, где можно наполнить жестянки водой.

– …На Тин-Кен жило семей двести, и на Номуавау примерно столько же, - продолжала Утти, - и если какие-то проблемы, то всей толпой переезжали пожить туда или туда. Канакский обычай, прикинь? А когда Фуопалеле стал народным героем революции…

– Что за история?
– поинтересовалась Джени.

Пак Хва похлопала ладонью по дыхательному аппарату.

– Про то, почему этот ребризер называется «тотакиа». Его придумал король Фуопалеле Татокиа, с атолла Номуавау. Кроме того, что он король, он еще преподает прикладную механику в Техническом колледже Тин-Кен. А прикинь: когда он пошел лейтенантом в Народный флот, ему было уже 27 лет, но он читал по слогам и считал, загибая пальцы.

– Талантливый дядька, - оценила Дженифер, - А я весной встречала фамилию Татокиа в репортаже про Молуккскую войну. Но имя там другое. Кажется Хена-Офо.

– Хенаоиофо Татокиа, сын Фуопалеле, - сказала Утти, - Его, как бы, второй раз заочно обвинили в геноциде, в Гаагском трибунале. Прикольно! Первый раз его обвинили за войну 20-го года в Конго-Заире, и тогда в его батальоне был Гдук. Второй раз, в этом году, за освобождение Южных Молуккских островов, и тогда в его бригаде были мы с Эвбо. А потом мы с Гдуком познакомились на католическом фестивале в Париже.

– Вам кажется, что обвинение в геноциде, это прикольно?
– удивилась Дженифер.

– Прикольное совпадение, - уточнила папуаска, - А про геноцид, это фигня. Про Конго спроси Гдука, а на Молукка-Саут мы просто зачистили колонизаторов-исламистов.

Дженифер Арчер покачала головой, и осторожно заметила.

– В статье написано о сожженных деревнях и десятках тысячах убитых мусульман.

– Ну, не знаю, - спокойно ответил Эвбо, - В деревнях мусульмане, обычно, аграрные социалисты, «асвади». У них тоже есть бог по имени Аллах, но у них нет шариата и арабского корана. Они не исламисты, и мы их вообще не трогали. А исламистам мы предлагали добровольно депортироваться в Индонезию. Мы давали им бесплатный транспорт и кое-какие деньги. По инструкции, мы ликвидировали только упертых.

– По-моему, Джени, это правильно, - вклинилась Орлет, - Если бы у нас в Австралии полиция сделала то же самое, то я была бы двумя руками за. А ты?

– Я… Я даже не знаю. С одной стороны, преследовать людей из-за религии…

– Исламисты как раз с этой стороны, - перебила Йоко, - поэтому, с ними невозможно существовать ни в каком пространстве. Или они, или все остальные, прикинь?

Дженифер бросила короткий взгляд на Орлет, и снова покачала головой.

– Ну, на фиг, эту политику… Утти, ты рассказывала про ребризер Татокиа.

– Ага! – папуаска с готовностью кивнула, - Все знают, что человек вдыхает воздух, в котором 21 процент кислорода, а выдыхает смесь, где кислорода 16 процентов. Наши легкие поглощают только 5 процентов кислорода. Значит, когда мы берем с собой акваланг, закачанный смесью типа воздуха, то полезная доля там всего 5 процентов. Остальное мы выдыхаем без толку. Вопрос: почему бы не брать кислород, которым обогащать дыхательную смесь, при рециркуляции? Выигрыш в объеме в 20 раз!

– Это понятно, - Орлет кивнула. – Я читала всю эту агитацию против аквалангов и за ребризеры. Но не спроста за полтораста лет существования и того, и другого, все же, дайверы выбирают акваланг. Я молчу, что ребризер дороже. Ладно. Хуже то, что он значительно сложнее, и он непредсказуем. Он может тебе такого накачать в газовую смесь, что потом год будешь лечиться, если вообще выживешь.

Утти и Эвбо подняли руки вверх, как будто сдавались в плен, и Утти продолжила.

– Все четко, гло! Сложность, непредсказуемость, да еще химический поглотитель углекислоты. В общем, жуть. Так было, пока за дело не взялся Фуопалеле. У него реальный талант: собирать команду, чтобы упростить и обезвредить какую-нибудь машинку. Для начала, он объявил дюжину проа-конкурсов на всякие такие штучки. Конечно, он потратил серьезную сумму, но зато, получил контакты с экспертами по разным ракурсам этой задачи. И в начале этого года – бац! Получилось решение.