«Ойтулааш был праздником красоты и красивой одежды. От плохо одетого, чумазого или некрасивого парня девушки бегали и не желали с ним дружить. И девушку, плохо одетую и не привлекательную парни оставляли в одиночестве. Мечтая о лунной игре, и мальчик, и девушка с малых лет заботились о своём здоровье и о красивой одежде. Красота

— главное условие для участия в ойтулааше».

«Было и другое условие. Если парень не успел на место свидание, тогда трое садились на одного коня и втроём ехали на одном коне до тех пор, пока не появлялся опоздавший».

«Порою ночами вспыхивали ссоры из-за девушек, но они не доходили до трагедии.

Парень, потерявший свою подругу, не думал о мести…На почве ревности свистели только кнуты».

«До 1921 года, пока Тува была феодальной, состоятельный человек мог разрушить семейную жизнь бедняка. Например, если богатому понравилась жена бедного, он мог насильно отнять её у мужа и жениться на ней. Бывало и так: дети бедняков женятся, а сын богатого остаётся один… Я был свидетелем того, как дружную семью разрушили, оставив бедняка в одиночестве. Если же бедный парень не хотел расставаться с женою, не покорялся телесным наказаниям, злые люди заставляли его проползти между ног своей собственной жены, а затем принуждали, как младенца сосать её грудь. Такое публичное наказание — это вынужденный развод. Кормление мужа молоком жены означало, что с этого момента он как бы становился родным сыном своей бывшей жены…».

«Ойтулааш — это игра, которые молодые затевают с возвращением перелётных птиц из жарких стран. Играли до тех пор, пока не улетали журавли. С вечерней поры и до утренней зари веселилась молодёжь… Даже глаза у играющих становились более зоркими».

«Говорят: журавли — парные птицы».

По частному сообщению шамана-сталиниста Донгун-оол Кара-оол Тюлюшевича (глава общества «Адыг ээрен», род медведя), в некоторых районах в ойтулааш играли с весны до осени, а во всетувинский ойтулааш играли в пятнадцатый день луны июня месяца в местах Чахоле или Сюткол. Пятнадцатый день лунного месяца — полнолуние. Июнь — самая яркая луна. И самая короткая ночь тоже. С солнцестоянием никак не связано. Шаманы, сколько он помнил, на играх не присутствовали.

По частному сообщению шамана Монгуша Бораховича Кенин-Лопсана, главы общества «Дунгур» и всех шаманов Тувы, из рода волка, само собой, он — сталинист, ойтулааш — обряд становления личности. Шаманы, судя по собранным им в бытность историком воспоминаниям, на ойтулааше не присутствовали.

По частному сообщению шамана, имени которого не помню, парни не образовывали, подобно русским, хоровода. Хоровод образовывали только девушки. Юноша должен был вырвать из круга понравившуюся ему девушку, а круг девушек её оберегал. В этом обряде, с одной стороны, видно высокое предназначение женской дружбы, а с другой — без отважного поведения юноша не имел права стать обладателем девы. Аналогичный тувинскому ойтулаашу обряд у русских и бурят более сложен: так же провоцировалось отважное поведение юношей, однако и они тоже образовывали круг.

«В наше время нельзя было громко произносить имя своей подруги, и нельзя было говорить родителям о знакомстве с какой-то девушкой».

«Самое идеальное место для игры в ойтулааш — это полянки возле речки».

«Этика ойтулааша была строгая: не тревожить покой стариков».

«Девушка поёт… о судьбе матери».

Между нами, между парой настоящей,

Лежит бурное море, разделяющее море.

Я хочу, чтобы оно осталось позади.

Я хочу, чтобы песчаная степь появилась.

Между нами, между парой влюблённой,

Лежит дурное море, разделяющее море.

Я хочу, чтобы дурное море высохло.

Я хочу, чтобы песчаная степь явилась.

«В то время, когда господствовала революционная партия, ойтулааш запретили, а почему — не знаю (курсив мой — А. М.)».

Некоторый анализ всё ж таки проведём.

Читатель, представь себя на месте великого шамана, верховного волхва. Ты умеешь видеть будущее. Ты знаешь, что вскоре ойтулааш сам собой отомрёт. Неизбежно. Его «убьёт» появление радио и плееров, с которых будут раздаваться песни в звуковом отношении оформленные намного более красиво, чем песни деревенских парней и девушек не прошедших специального вокального обучения. Ойтулааш «убьёт» также и реклама мотоциклов и автомобилей, которые более практичны, чем конь, к тому же дороже и больше ценятся. Кинематограф будет использовать мотивы ойтулааша (соперничество, завоевание любви, тема предпочтения вообще) и девушке с парнем проще будет зайти в кино, чем добираться до места очередного ойтулааша.

То, что ойтулааш был «убит» не революционной партией, а технической революцией особенно ярко видно в последний период, когда революционную партию гипнабельным толпарям предписано оплёвывать, ревнители старины призывают ойтулааш восстановить, однако молодёжь — ноль внимания, и очевидно, что ойтулааш в прежней форме в быт тувинцев без внушений из Голливуда не вернётся. Да и с внушениями тоже вернётся вряд ли.