Кстати, еще один строительный закон Настя открыла: верующий рабочий, как правило, лучше безбожника. Даже не столь важно, во что или в кого он верит. Соблюдает ли субботу, как электрик Миша, или свято блюдет воскресенье, как сектанты-пятидесятники и воцерковленные православные.

У нас, у русаков, думала Настя, много положительных качеств. Особенно нам идет трудиться по вдохновению. Вот если нападет на нашего стих – любо-дорого смотреть: стрелой летает! Красиво делает, чисто, аккуратно! Беда лишь в том, что на нас трудовая муза снисходит нечасто. То похмелье, то не с той ноги встал, то в семье проблемы, то работа поперек натуры, то начальник дурак. И еще обязательное свойство: чего-нибудь, да не доделать. Маленькую дырочку, да оставить. Заусенчик какой-нибудь. Дед, Егор Ильич, говаривал о таких умельцах: писал-писал, говном запечатал.

Да и креативности, говоря современным языком, в наших тружениках перебор. Инициатива из них так и пышет. Сделать все что положено, от и до, русским скучно. Наш работяга обязательно возьмет и улучшение какое-нибудь от себя добавит. А спросила: кто велел? Кто просил? – бубнит: «Я ж для вас как для себя стараюсь! Я ж думал, так оно лучше будет!» Ну а если уж возникает на стройке какой вопрос, какая непонятка или начальству некое решение надо по ходу дела принять, русская бригада обязательно работу бросит, столпится вокруг тебя и начнет свои идеи выдавать: одна остроумней и фантастичней другой.

А ведь самое обидное, что подобные свойства – лень, зависимость от настроения, чрезмерную креативность в ущерб исполнительности – Настя не только за русскими каменщиками, плиточниками или, допустим, кровельщиками замечала. И за своими близкими тоже. Например, за Арсением. Или даже – в прошлой жизни – за Эженом. Или – вот вам и новое поколение – за юным сыном. Попросишь, к примеру, мужика белье постирать, он, для начала, будет долго кислиться, кривиться… Потом соберется, накинется – и в порыве вдохновения вместе со своими носками нежный топ от Дольче – Габбаны простирнет, испортив начисто.

А она сама что – из другого теста сделана? Такая же. И тоже далеко не идеал трудолюбия. И очень хорошо, что в том отчет себе отдает. Есть у Насти, конечно, сильные стороны: вышеупомянутая креативность, к примеру, изворотливость и умение любую запутанную ситуацию разрулить. Герр Вернер порой на нее откровенно диву дается. Он-то, когда возникает некая неопределенность или разборка (которых в Москве пруд пруди), обычно в ступор впадает.

Зато Капитонова не может не восхищаться тем, как немец Вернер монотонно, упорно, трудолюбиво, уверенно, не поднимая головы трудится. Точит и точит, не отрываясь, свое – словно капли долбят камень.

В последнее время у них с Вернером даже идея появилась: выписывать работников не откуда-нибудь, а из Германии. Тех бывших советских немцев, что уехали на волне объединения семей в начале девяностых, а теперь пообтесались за границей и тамошней рабочей культуры набрались. Идеальные труженики: и по-русски понимают, и по-матерному, а главное, работают споро, точно, скрупулезно. Одна беда: если высококвалифицированных завозить – дороговато на круг получается. Немцев ведь, в отличие от узбеков, в бытовке на нарах не поселишь, до ветру на мороз не погонишь. Им подавай отдельную квартиру с душем и кофеваркой, да еще и за билет в евро плати.

Но все равно: Настя с Вернером планировали уже в этом сезоне на пробу зафрахтовать нескольких соотечественников герра партнера.

Словом, тяжкую Настя выбрала себе планиду. Зато как приятно бывает порой, когда лирическое настроение нападет, рассматривать альбомы с фотографиями построенных ею особняков. Или читать статьи о своих объектах в дизайнерских журналах. Работа оправдывает жизнь, придает ей смысл.

Болтовня с юной девчонкой оказала на Челышева-старшего тонизирующее воздействие. Когда ты интересен как сексуальный объект человечку в два раза тебя моложе, это как-то… Будоражит, что ли… Однако ничего выходящего за рамки приличий в тот день не случилось. Арсений целомудренно проводил Алену до метро, сам вернулся домой на Патриаршие.

На следующее утро он объявил себе: краткий алкогольный отпуск окончен. Даже искушения продолжать не было.

Сеня, собираясь с мыслями, смотрел из окна своей башни из слоновой кости на утреннюю суету и чувствовал себя бодрым и молодым. И вдохновенным. Такие моменты нельзя упускать. Когда тебе двадцать или даже тридцатник, можно транжирить жизнь, как заблагорассудится. Хотя с возрастом начинаешь, конечно, жалеть бестолково потраченное время. Ну а в сорок пять у тебя каждый солнечный денек на счету. Надо ведь не просто закончить книгу, но и издать ее. И еще хотелось бы успеть насладиться успехом.

Поэтому – ко всем чертям! Выключить звук на обоих телефонах, не выходить в и-нет. Компьютер – к бою, а пока чашка кофе прочистит мозги после вчерашнего.

Квартирка, где проживал Арсений, была олицетворением мечты провинциала. Именно о такой грезил приехавший из Южнороссийска бедный студент Сеня Челышев. Вернее, почти о подобной – ибо даже когда (и если) мечта вдруг каким-то чудом материализуется, замки воздушные не превращаются в замки земные в точности. Пусть в чем-то, но уступают идеалу. Однако случается, что в чем-то они мечту превосходят. Например, юный Сеня никогда и мечтать не смел о жилье с видом на Патриаршие. В молодости казалось, что там обитают одни небожители: генералы, номенклатурщики (как Настин дед), артисты. Но ему вдруг привалило счастье жить здесь же.