Сегодня нужно править прогрессом, если не можешь опереться на сильное крестьянское сословие. А с точки зрения прогресса искоренение крестьян еще важнее, чем искоренение двух других древнейших сословий: дворянства и духовенства. Крестьянин трансформируется для работы сначала материально, главным образом через технику, потом — идейно.

Португальцы и испанцы добились всемирного могущества благодаря скудости земель у крестьян, которые сами шли или вынуждены были наниматься в армию и на флот. Они побеждали под предводительством рыцарей, часто обладавших сомнительной репутацией; монахи и представители белого духовенства следовали за ними как управляющие. Они сформировали огромные империи в Африке, Южной Америке и Азии. При этом они вынуждены были иметь дело не столько с туземцами, сколько с протестантскими державами, с Англией и Голландией. Королевства Ангола и Конго подчинялись одному португальскому гросс-капитану; они ориентировались больше на Бразилию, нежели на метрополию.

Реформы, последовавшие после посещения Салазара [430] в 1938 году, обширны: трассы, железные дороги, аэродромы, больницы, школы в крайне редко заселенной стране. Мощный разбег; спрашивается, доведет ли его диктатор до цели. Когда езда достигла определенной скорости, столь же опасно отпускать педаль тормоза, как и нажимать на нее. Либо человек меняет транспортное средство, либо транспортное средство человека.

Я отмечаю это как нейтральный наблюдатель, которому все перспективы одинаково противны. Черная Африка, темный континент моего детства, так или иначе потеряна; даже анархия не сможет восстановить ее. Я спускался вниз по Конго со Стэнли [431] , но сошел, когда он основал конголезское государство. Я предпочел бы видеть на его берегах бегемотов и крокодилов, даже каннибалов, а не электростанции.

В гостинице я еще полистал брошюру: «Angola os dias do desespero» [432] Орасиу Кайю, сообщение о восстании 1961 года с иллюстрациями разрушенных ферм и ужасно обезображенных трупов.

О таких документах можно было бы сказать много, среди прочего и то, что они сдерживают благотворную силу разложения. Момент замораживается, и с ним консервируется ненависть. Кроме того, они ведут к desespero [433] не только из-за тех или иных злодеяний, но и возбуждают ненависть к человеку вообще. В таких обстоятельствах становится особенно ясно, что фотография смягчает, овеществляя это; это «ослабевает». Не удержать момент и приковать его ко времени, а преодолеть, сублимировать, вот что остается за художественным произведением; ему удается это даже с такими мотивами, как сдирание кожи с Марсия или муки Лаокоона.

После завтрака мы отправились в Калуло, столицу Либоло — плоскогорья, где, преимущественно немецкими плантаторами, выращивается кофе. Дорога была хорошей. Железистый краснозем в сезон дождей размокает; потом он разглаживается машинами и посыпается солью. Так он высыхает и превращается в твердый, как камень, тракт.

Близ побережья равнину покрывают отдельные группы деревьев обезьяньего хлеба [434] . Крона на их мощных брюхах производит впечатление привитого чуба. Баобабу, должно быть, более тысячи лет; стволы, на коре которых португальские матросы в XV веке нацарапали свои имена, уже в ту пору, видимо, были огромными. Между ними высокие молочаи, акации, отдельные хлопковые поля — эта растительность исчезла, когда мы поднялись выше. Зато остальная флора стала зеленей и пышней.

Возле моста, ведшего через Лукалу, краткий привал. Внизу у реки несколько хижин, на берегу небесно-голубая ящерица, агама невообразимого великолепия. Я попросил негритянского паренька, стоявшего около автомобиля, поймать ее, чтобы рассмотреть поближе, — он ответил feo или fea, — словом, означающим «священный» или «неприкосновенный», как я узнал от Франци.

Мы устроили пикник посреди богатого тропического ландшафта под Массаньяну, старой столицы португальцев во время борьбы с голландцами, в которой стояла на кону монополия в работорговле. После победы они построили там церковь Nossa Senhora da Victoria [435] .

В заброшенном форте в палящий зной; мы вспугнули с каменных стен диких голубей и летучих мышей. Когда в таких местах я разглядываю надписи как эта:

то испытываю чуждое, жуткое любопытство, как будто был задан вопрос, и камень должен был на него ответить. Так было в голландских и испанских фортах на Тайване и Филиппинах; захватчики и защитники давным-давно умерли, и позабыто, за что они сражались и убивали друг друга. Вал и стена окружают их тайну, как тайну Медного города. Так же обстоит с формами в палеонтологии. Хищник оставил след ног. Паулу Диашем де Новаишем звали генерал-капитана Африканских королевств; но мог ли он лежать в такой простой могиле? Наверно, это был его родственник. Неважно; поездку вообще овевало то сказочное настроение, когда имена и даты сливаются или меняется смысл.

«Совсем по-другому этот знак воздействует на меня». Так перед электростанцией Камбамбе, на выходе средней Куанзы на равнину. Она образует часть мощного проекта по электроснабжению Анголы.

Сердце станции, группа генераторов, в которые из речного ложа бьет вода турбин, спрятано в глубокой вырубке гранитной породы.

При этом мне не столько понравились технические детали, которые объяснил нам португальский инженер, сколько мысль, занимавшая меня во время моей работы о песочных часах [437] , а именно — возвращение круглых строений и цикличных устройств по образцу мельниц и солнечных часов. Кварцевые часы — это элементарные часы на более высоком уровне. В турбинах и циклотронах начинают крутиться мельницы некого времени, для которого энергия важнее хлеба. Здесь, на Куанзе, это происходит рядом и ниже круглых хижин. Скачок игнорирует тысячелетие прогрессии.

Круглый дом или хижина является примитивной формой жилища; поэтому португальцы в ходе и с целью «аккультурации» придают большое значение прямоугольным и, по возможности, многоэтажным конструкциям. И там, где им удалось это внедрить, круглая постройка сохранилась как реликт, в котором вырисовываются тотем и табу. Так, у некоторых племен жилище в круглом доме полагается только вождю. У других оно служит домом мертвых или для ритуальных и магических церемоний. Такое еще встречается даже в развитой цивилизации.