– Кто она?

– Ты с ней не знакома!

– Я спрашиваю – кто она?

– Ее зовут Моль Птит.

– Где ее можно найти?

– Заправляет в «Зеленом змие» в конце Флит-стрит.

– Почему она сообщила именно тебе?

Рудольф совсем растерялся. Терпение Барбары лопнуло.

– Да ради всего святого, говори же наконец, не сиди как глухонемой болван. Она в тебя влюбилась, ясное дело. И если ты думаешь, что я буду тебя ревновать ко всякой уличной шлюхе, то глубоко ошибаешься.

– Я тогда выпил, – сказал Рудольф извиняющимся тоном, – а ты была с королем…

– Мои дела тебя не касаются, – отрезала Барбара. – Ну и что девчонка рассказала?

– Ничего особенного, – пожал плечами Рудольф. – Что я очень похож на моего двоюродного брата. Она, правда, не знала, что он мой родственник, но я понял, о ком идет речь, и начал осторожно ее выспрашивать. Выяснилось, что кое-кто из шайки Люция наведывается туда за горячительным. Одному из них Моль приглянулась. Она хорошенькая, чего уж тут… Моль вызвалась доставить поутру товар на своей подводе. Тот, ясное дело, согласился. Он уехал на заре, когда еще не рассвело, и у нее мелькнула мысль, что парень не хочет, чтобы его видели при свете дня. Место, куда Моль доставила товар, по ее описанию было окраиной парка в Стейверли. Парень ее встретил не один. Помощник поразил ее сходством со мной. И еще она отметила у него манеры настоящего джентльмена. Разбойник, расплатившись с ней, взял клятву никогда никому не рассказывать, кого она видела и куда ездила. Она держала обещание, пока не познакомилась со мной. Пошли расспросы – кто это как две капли воды похож на меня? Не брат ли?

– Следовательно, ты уже знал, кто живет в Стейверли?

– Я тебе еще раз повторяю: лучшего места, чем Стейверли, не найти. К сожалению, сейчас огромный дом заброшен и необитаем. В нем множество тайников, подземных ходов, винных подвалов и укромных мест, нужно только хорошо их знать. Мог ли я предположить, что в заброшенном доме обитает шайка разбойников?

– Любопытно, может ли этот Белоснежное Горло туда вернуться после того, как вы там побывали?

– Думаю, что да. Того же мнения и Филипп Гейдж. Просто он пока выжидает.

– А ты? Ты тоже выжидаешь? – открыто спросила Барбара, уже зная ответ.

Рудольф вспыхнул:

– Проклятие! Ты же знаешь, в каком положении я нахожусь. Сама же две недели назад одолжила мне денег! Нет-нет, мне они очень помогли, но, увы, ненадолго…

– Ну теперь, когда твоя кузина на свободе, не попросить ли мне ее помочь тебе? – задела за живое Барбара Рудольфа.

– Она поможет, – выдержал удар Рудольф. – Не сомневайся.

Голос его стал резким. Барбара, увидев на его лице решительное выражение, наклонилась к нему:

– Ну и что ты собираешься для этого предпринять?

Пока Рудольф посвящал ее в свои планы, от него не ускользнула едва заметная усмешка на лице Барбары. Протянув руку, она взяла со стола вышитый бисером кошелек, полный денег, которыми обычно расплачивалась за разные «шпионские» услуги. Достав десять флоринов, она презрительно швырнула их Рудольфу. Деньги покатились к его ногам. С минуту он тупо смотрел на них и, казалось, не верил, что они настоящие.

– Деньги твои, – сказала Барбара. – Они тебе пригодятся. Кое-что разузнаешь, получишь еще. Сведения стоят денег.

Рудольфа охватила ярость. Швырнув деньги, она унизила его. И денег было явно недостаточно, чтобы ему спастись, – он давно жил не по средствам. Их не хватило бы даже на скудное пропитание. Для тех, к кому Барбара благоволила, золота у нее имелось в избытке, серебром она расплачивалась крайне редко. В кои-то веки появлялась в ее руке серебряная монетка, и Рудольф понял: она нарочно собирала их, чтобы посмеяться над ним.

Ему следовало сейчас встать и удалиться или, еще лучше, швырнуть деньги ей прямо в лицо, но он был чертовски голоден. Рудольф медленно наклонился, собрал монеты и положил в карман. Затем распрямился и посмотрел на женщину, которую когда-то любил как никого в своей пустой распутной жизни.

Она сидела, лениво развалясь, поставив ногу на обтянутую бархатом скамеечку. Глубокий вырез платья обнажил плечо, глаза опущены, рот вызывающе приоткрыт, она пустила в ход свои чары, и это тоже была насмешка над ним.

Вдруг он осознал, что ненавидит ее, ненавидит за ту пучину страсти, в которую швырнула, за чувства, которые в нем вызвала, за то, что требовала не возвышенной любви, а самой примитивной, похотливой страсти. Он смотрел на нее и знал, что она ждет, намеренно возбуждая в нем желание, когда он бросится к ее ногам, хотя только что унизила его, как слугу, швырнув подачку, как пса, бросив кость.

Откинувшись на спинку стула, обитую алым бархатом, Барбара выглядела очень обольстительно. Поэтому и велела перенести к себе этот роскошный предмет из будуара короля. Она ждала, красуясь в самой соблазнительной позе, но он уже был свободен от нее. Не произнеся ни единого слова, внутренне сгорая от стыда, Рудольф повернулся и вышел, хлопнув дверью.

Оставшись одна, Барбара потянулась и зевнула. Забавно все-таки унизить дурака! Досадно, конечно, что он ушел, когда она меньше всего того ожидала, но сейчас это ее мало волновало. Ее занимали более важные мысли, и для того чтобы осуществить задуманное, надо было сосредоточиться на главном, отбросив ненужные эмоции.