Шрифт:
Гудрун ушла в леса, в пустыню, потом уехала в Данию и прожила там у Торы, дочери Хакона, семь полугодий.
Брюнхильд не хотела жить без Сигурда. Она велела убить восьмерых ее рабов и пять рабынь; и она вонзила в себя меч, как о том говорится в Краткой Песне о Сигурде.
Песнь об Атли гренландская
Перевод И. Дьяконова
140
В «Саге о Волсунгах» вестник Атли носит имя Винги.
141
Название одиновых палат переносится в этой песне на палаты Гуннара, а также Атли (см. строфу 14), Вальгалла значит буквально «палаты павших», и неясно, не служит ли это название предзнаменованием судьбы, ожидающей владетелей обеих палат. В песни много и других мифологических наименований, и сама страна Атли (в оригинале: мир Атли) приобретает в ней черты иного, запредельного мира.
142
Мюрквид— пограничный лес, разделяющий «свои» и «чужие» земли, находящиеся где-то на юге.
143
Речи Кнефрёда двусмысленны: они могут быть поняты и как посулы даров, и как вызов,
144
Днепрупоминается только в этом месте «Эдды».
145
Гнитахейд— поле, где дракон Фафнир охранял свой золотой клад.
(Хёгни сказал:)
8«В обручье есть весть От сестры к ее братьям — не личину ль бирючью предречь нам желает? Волчий обвил кольцо золотое волос, — К волку нам путь [146] , если пустимся в гости!» 9Не пророчил Гуннару близкий, не советовал родич, не знал, не рядил никто из знатных: сам крикнул Гуннар, как сильному должно, князь горницы меда, мужеством крепкий — 10«Встань же ты, кравчий! пусть кружит над полом ендова золотая по рукам человеков! 11Волку пусть служит Нифлунгов наследье, гостю седошкурому, если Гуннар сгинет. Черные медведи, рыча, рожон да гложут, тешат сучью свору, если Гуннара не станет!» 12Люди провожали, бесстрашные, властелина, жалобно, мужа битвы, со двора медвежата! Младший тут Хёгни наследник молвил; «Поезжайте осторожно, как разум вас научит!» 13Повели герои рысью на горы верных коней в неведомый Мюрквид, дрожит земля гуннов: гонят твердосмелые послушных плети по зеленому долу. 14Край увидели Атли, — вглубь уступы круты, — Бикково войско стояло на башне — палату южан, лавки у стен с круглыми тарчами, с бледными щитами, острыми секирами: Атли подавали там сыть-вино Вальгаллы, воины снаружи боронят хоромы — неровно нагрянет Гуннар, звонким копьем позвать князя битвы! 15Подошла тут сестра, как в палату входили оба ее брата (не пила она браги!): «Что ты выиграл, витязь, у гуннов кровавых? Предан ты, Гуннар, вошел в палату напрасно! 16Лучше бы ты, брат, облекся бронею, чем в орлих легких шеломах проведывать Атли, сидел бы в седле ты и солнце б сияло, норнам старым дал бы по нави бледной плакать, девам гуннским щитоносным запрячься в бороны дал бы, Атли самого бы в Пропасть Змей спровадил — а будет ныне лихо: Пропасть Змей — судьба вам!» 17«Поздно, сестра, полк Нифлунгов строить, далече ныне дружинные люди, рыжих гор Рейна [147] бесстрашные вои!» 18Семерых посек Хёгни оружием острым и восьмого ринул в огонь горячий. Как отважный должен борониться твердо, так Гуннара Хёгни боронил от врагов. 19Схватили Гуннара, друга бургундов [148] , в железа заковали и руки связали. 20Жизнь откупить предложили отважному, злата просили у сильного гота. 21«Лишь дайте мне сердце Хёгни сюда, из груди кровавым у храброго вынув, гладковострым ножом у княжого сына!» 22Вынули сердце живым у Хьялли, кровавым на блюде вынесли Гуннару. 23Молвил тут Гуннар, предводитель мощных; «Сердце вы резали робкому Хьялли, — сходно ли с сердцем храброго Хёгни? Лежит на блюде — жалко дрожит, лежало в груди оно вдвое дрожа». 24Смехом Хёгни смерть свою встретил, дал сердце себе живому иссечь — кровавым на блюде вынесли Гуннару. 25Гордо молвил Нифлунг, Гуннар смелый: «Дали вы мне сердце доблестного Хёгни — схоже ли с сердцем хилого Хьялли? Лежит на блюде — и тут не дрожит, лежало в груди оно совсем не дрожа. 26Из очей людских ты, Атли, исчезнешь скоро, точно как сокровище их очей сокрыто! Мною одним ныне утаен Нифлунгов клад: нет уж Хёгни! Живы были мы оба — жило сомненье, ныне один я — нет его боле! 27Распри рудою Рейн овладеет, славный поток — наследьем Нифлунгов: в водах пусть светятся роковые обручья, чем на запястьях сиять у чада гуннов!» 28«Пленный связан! подавайте телегу!» и в ней далече удила грызущий смелого князя к смерти влек. 29Шурин грозный, над Глаумовой гривой меж шипами битвы полем ехал Атли. Гудрун, родная Гьюкунгам сестра, слезы удержала, уходя в палаты. 30«Тебе пусть будет, Атли, Как Гуннару было; часто ему клялся — солнцем на полудне, Сигтюра горою, Брачным изголовьем и Улловым обручьем!» 31В Пропасть живым сбросили витязя мужей толпа к жалящим змеям. Оплетали гады, а Гуннар твердо один по арфе водил рукою — звенели струны: так должен страж, щедрый вождь, клад защищать! 32Быстро гнал Атли к себе обратно коня сторожкого с урочища злодейства; было за тыном тесно от коней, запевали песню, возвратившись, вой. 33Вышла тут Гудрун, вынесла для Атли доброго злата блюдо — долг платить по-княжьи; «Подала я, воин, — принимай в палату, порадуйся мохнатым, во мрак утекшим от Гудрун». 34Пиво зашумело — потчует Атли, гомон слышен громкий гуннов сивоусых — все вошли в палату, уселись за беседу. 35Выплыла, ясноликая, наливала вепрям [149] бранная диса, выбирала брашно побледнелым, нехотя, — и Атли проклинала: 36«Это сыновей твоих, Атли меченосный, кровоточащее сердце с медом съел ты! Сваришь, князь, ты в брюхе роковое брашно, что сожрал на празднике — тем испразднишься! 37Ни Эрпа, ни Эйтиля не позовет ныне Атли пивом утоленный к отчим коленам, с княжего престола ему не стать увидеть золота взращенного, изощренных копий, — ни коней ведущих, ни в седле сидящих». 38Гул прошел по скамьям гуд разнесся бранный, кричат из-под плащей, плачут чада гуннов, лишь Гудрун сухоглаза — не могла оплакать медвежье-крепких братьев и кровных своих детищ, юных, несмышленных, что зачала от Атли. 39Гусебелая [150] как по полю рассыпала злато, красными обручьями одаряла челядь, темна растилась доля, руда светла лилася, — другая ввек не тратила толикого богатства. 40Мало Атли понял — сильно он упился, не носил оружия, Гудрун не стерегся; игры прежде лучше, ласковей бывали, бывало, обнимались пред мощными гостями! 41Рукою, смерть несущей, кованым жалом ложе окровавила, щенков отдав на волю; в дверь она пустила (дворню разбудивши) головней пылающей — платой за братьев! 42Предала пожару тех, кто был в палате, кто прискакал из Мюрквида, Гуннара умучив. Вперед упали балки, капища курились — Будлунгов дом и щитоносные девы сгорели безвременно в огне горячем. 43Сказано довольно! воин-дева ныне отмстить не посмеет так за братнюю смерть! Прекрасная Гудрун знаменитым гибель трем вождям доставила — тут смерть ее настигла.146
Песнь и далее уподобляет Атли волку (ср. строфу 11), с которым сражаются медведи-Нифлунги (строфы II, 38, а также 12, где дети Хёгни названы медвежатами).
147
Упоминание Рейнанеслучайно: на Рейне находилось королевство бургундов, разрушенное в 437 г. гуннами (ср. след. прим.)
148
Это единственное место в «Эдде», где сохраняется память о связи Гуннара с историческим королем бургундов Гундихарием.
149
Вепрь— поэтическое наименование конунга, князя.
150
Гусисчитались священными птицами; ср. строфу 16 «Первой Песни о Гудрун».
Речи Хамдира
Перевод В. Тихомирова
151
В других эддических песнях рассказывается, что Сигурда убил Готторм, младший брат Гуннара и Хёгни.
152
Хитрец— Эрп, сводный брат Хамдира и Сёрли. Из песни неясно, почему он здесь так называется (ср. прим. 5).
153
Чернявый— намек на иноплеменое происхождение Эрпа, матерью которого была не Гудрун, а наложница Йонакра (третьего мужа Гудрун).
154
Сестрин сын— Рандвер, сын Ёрмунрекка, казненный им за то, что он, якобы, был в любовной связи со своей мачехой Сванхильд.
155
Хродрглёд— имя какой-то неизвестной женщины или эпитет — «славная». В последнем, более вероятном, случае данная строфа должна была бы находится после 10 или 11 строфы: это речь Гудрун («славной»), обращенная к ее приемышу Эрпу: именно по наущению Гудрун Эрп берет на себя роль «третьего» — помощника братьев, который должен был отрубить Ёрмунрекку голову. Отсюда понятно, почему Эрп был назван «хитрецом» (см. прим. 2); он знал нечто, неизвестное братьям.
(Хамдир сказал:)
28«Голову Эрп отсек бы, будь он в живых, брат наш бесстрашный, на дороге павший, доблестный воин (дисы попутали,) неуязвимый (и его мы убили). 29Не должно, нам думаю, псам норн подобясь, друг с другом грызться, людям, как лютым щенкам бирючьим, рожденным в лесах, яриться. 30Мы доблестно бились, словно орлы на ветках, стоя на трупах готов, утомленных мечами. Не сегодня, так завтра славной смертью погибнем — не доживет до заката, кого норны приговорили!» 31Сёрли там лег недалеко от входа, Хамдир же пал у дальней стены.Это называется Древние Речи Хамдира.
Сага о Вёльсунгах
Перевод Б. Ярхо
I
Здесь начинается и говорится о том человеке, что звался Сиги и слыл сыном Одина. И другой еще человек помянут в саге, а имя ему — Скади; он был властен и велик, а все же из них двоих был Сиги и властнее и родовитее, как говорили люди в то время. Был у Скади раб, о котором стоит сказать в саге; звали его Бреди; он был разумен во всем, за что ему приходилось браться; иные слыли поважнее его, но искусства и сноровки было у них не меньше, да, пожалуй, чуточку и побольше.
Надо теперь сказать о том, что всякий раз, как Сиги выезжал на звериный лов, был с ним и раб-тот, и гонялись они за зверем весь день до вечера. А когда вечером сходились, то всегда случалось так, что Бреди убил много больше… чем… Сиги; (и тому казалось) хуже худого (что какой-то) раб охотится лучше его.
Вот приезжает он под вечер домой и говорит, что Бреди ускакал от него в лес — «и скрылся он с глаз моих, и ничего я о нем не знаю», Скади слышит речь Сиги и думает, что это, верно, обман и что Сиги убил раба. Вышли люди его искать, и тем кончились поиски, что нашли его в некоем сугробе, и велел Скади тому сугробу именоваться отныне Сугробом Бреди, и переняли это люди и зовут так всякий сугроб, который побольше. Тут и открылось, что Сиги убил раба и умертвил преступно. Тут объявили его лишенным мира [156] , и не может он больше оставаться дома у отца. Тогда Один проводил его вон из той страны и совершил с ним долгий путь, и не оставлял его, пока тот не пришел к боевым стругам. И вот собрался Сиги в поход с тою дружиною, что дал ему отец при расставании, и в походе том был он удачлив. И так повернулось его дело, что, наконец, завоевал он себе землю и владение, а затем взял за себя знатную невесту и стал могучим конунгом и большим человеком и правил в Гуннской земле и слыл величайшим воителем. Был у него от жены сын по имени Рерир; он рос у отца и вскоре стал высок ростом и ко всякому делу годен.
156
Лишенный мира— человек, объявленный вне закона, которого всякий мог безнаказанно убить.
Вот стал Сиги стар годами. Было у него много завистников, так что, наконец, сговорились против него те, кому он крепче всего верил; а то были его шурья. Напали они на него, когда он меньше всего ожидал, и было у него мало людей, а у них больше, и в той схватке пал Сиги со всею своею гридью.
Сын его Рерир не был при том побоище, но получил он от друзей своих и властителей такую силу войска, что овладел и землею и престолом после Сиги, отца своего. И вот он видит, что стал обеими ногами на своем господарстве и вспоминает он о распре своей с дядьями, убийцами отца; и собирает тут конунг большую дружину и идет войною на родичей своих с тою ратью. И они знают, какова их вина перед ним и что мало он теперь ценит родство с ними. И сделал он так, что ушел оттуда не раньше, чем убил всех кровников своих, хотя и было это совсем негоже. Тут завладел он землею и властью и богатством и стал он теперь большим человеком, чем был отец. Взял Рерир большую добычу и жену такую, чтоб была ему под стать. И вот живут они вместе долгое время, и нет у них ни детей ни наследников. Это показалось им за беду, и просят они богов с великим рвением, чтобы родилось у них дитя. И вот говорят, что Фригг услыхала их мольбу и Один тоже, о чем они просили; он недолго думает и зовет свою валькирию, дочку Хримнира-ётуна, и дает в руки ей яблоко и велит отнести к конунгу. Она взяла яблоко то, надела на себя воронье платье [157] и полетела, пока не прибыла туда, где конунг тот сидел на кургане. Она уронила яблоко конунгу на колени. Он схватил то яблоко и догадался, к чему оно. Идет он тогда домой к своей дружине, и вошел к королеве и поел от того яблока.
157
Воронье платье— волшебная одежда из перьев, надевая которую, ее обладатель превращался в птицу; оборотни вообще понимались как «ряженые» в звериный или птичий наряд. Ср. древние представления о берсерках (словарь, II) как об оборотнях, надевающих «медвежью рубаху»; см. также прим, 6.
II. Рождается Вёльсунг
Надо теперь сказать, что королева вскоре затяжелела, и много времени проходит, а она не может разродиться. Тут пришла пора Рерира выступить в поход, по обычаю конунгов, чтобы защитить свою землю. В этом походе случилось так, что Рерир заболел, а затем умер и собрался в путь к Одину, и многим это казалось желанным в те времена.
А с болезнью королевы происходит все то же; ребенок у нее не рождается, и вот уже шесть зим, как длится этот недуг. И вот она решает, что больше ей незачем жить. И приказала она, чтобы вырезали у нее ребенка, и было сделано так, как она приказала. То был мужской приплод, и мальчик тот был велик ростом, когда родился, как и следовало ждать. Сказывают так, что этот мальчик поцеловал мать свою, прежде чем она умерла. Тут дали ему имя, и был он наречен Вёльсунгом; он сел на королевство в Гуннской земле после отца своего; стал он вскоре велик и силен и решителен во всем, что требует мужества и мужской мощи; сделался величайшим воителем и победоносцем в битвах тех, что случались на ратных походах.