Глаза у него, однако, были совершенно очумелые.

– Ну, ожил, ну… – ошарашенно объяснял всем мужичок по имени Коля. – Дома вон реанимация… на том свете достанут! А уж здесь…

– Но это точно Телескоп? – вот уже во второй раз с подозрением спрашивал Пузырёк.

– А то кто же!.. – отвечал ему счастливый Василий.

Лика ударила его кулачками в грудь и яростно передёрнула плечами, сбрасывая тяжёлую нежную руку.

– Вы что? – закричала она, оборачиваясь то к одному, то к другому. – Не понимаете, что ли, ничего? Там Крест ходит!.. Совсем никакой! Смотреть страшно!..

– Так! – решительно сказал Василий, принимая командование. – Пошли разбираться… Какой там дурак с ломографом приперся? Лёха! Совсем уже пробки перегорели? Брось железо, я сказал! Хватит нам тут покойников…

И ватага перебежками, как какая-нибудь диверсионная группа, потекла от камушка к камушку в направлении той опоры, за углом которой, по словам Лики, скрылся невменяемый Крест.

– Тихо! Вот он!..

Головы канули за глыбы, словно погрузились в хлопья мыльной пены. Потом осторожно выглянули вновь.

Точно – голый… И, кажется, сам того не замечает… А в остальном… Да нет, конечно, Лика всё со страху перепутала. Невменяемый… Какой же он невменяемый? Просто растерянный.

– Всем оставаться на местах, – процедил Василий и, поднявшись в рост, направился прямиком к Кресту. Тот стоял к нему спиной и с напряжённым вниманием разглядывал самый обыкновенный камушек.

– Крест!

Он обернулся, но как-то странно. Обычно, когда окликнешь, люди оборачиваются быстрее и с бОльшим интересом. Василий взглянул в желтовато-зелёные глаза Креста – и поразился, увидев в них, как это ни чудовищно, робость.

– Т-ты… к-куда… идёшь? – Первые два слова Крест протолкнул с трудом, причём после каждого смолкал чуть ли не в страхе. Зато последнее выпалил радостно, с явным облегчением.

– Как… к-куда?.. – от неожиданности Василий и сам заговорил, слегка заикаясь. – Ты… где парился?

– Что?.. – беспомощно переспросил Крест.

– Н-ну… парился где?..

– Как?..

Василий заморгал. Из-за камушков, осмелев, один за другим стали подтягиваться любопытные.

– А?.. Чего он?..

– Чего-чего… – недовольно сказал Василий. – Щелчком контузило, вот чего! Кликуху – забыл, жаргон – не понимает…

– А мат? – с интересом спросил дедок Сократыч.

– Что – мат?

– Мат понимает?

Василий задумался на секунду, затем снова повернулся к Кресту и самым дружеским тоном осведомился насчёт погоды. Из четырёх произнесённых им слов приличным было лишь одно – «денёк». Пара предлогов – не в счёт…

Крест заискивающе улыбнулся. В желтовато-зелёных глазах тлело отчаяние.

– Я… сюда… пришёл!..

Все невольно поежились.

– А вы уверены, что это именно контузия, Василий? – задумчиво спросил дедок.

– А что же ещё? Не рассчитали заряд – ну и…

На розовом личике Сократыча обозначилось вежливое сомнение.

– Видите ли… – промолвил он. – Я как-то не представляю себе надзорку, не рассчитавшую заряд. Рома!.. Вы ведь, как я понимаю, не проводили больше своих… м-м… опытов?

– А ну их на фиг!.. – буркнул Ромка.

– Ну вот, видите! – сказал дедок, снова обращаясь к Василию. – С чего бы тогда надзорке так ошибиться?.. Да она, мне кажется, в любом случае не ошиблась бы. Уж больно, согласитесь, дело серьёзное. Тут ведь даже не о количестве тюбиков речь! Речь-то – о жизни человеческой! О рассудке!..

– Ну, не тяни, не тяни! – вмешался Лёша. – Чего ты там надумал-то?

– Да не то чтобы надумал… С точки зрения хозяев, Крест – безусловно, преступник. Не подвернись ему тогда Телескоп, он бы раздробил ломиком голову Никите… А в какой-то, по-моему, стране одно время преступников подвергали лоботомии…

– Чему-чему?

– А это, видите ли, такая операция на мозге, после которой убийца теряет агрессивность, но, с другой стороны, как бы… тупеет… Я, конечно, не психиатр… – Тут взгляд Сократыча упал на Ромку, и дедок жестоко поперхнулся. Озабоченно потрогал себя двумя пальцами за кадычок, покрутил головой и закончил сдавленно: – Словом… Во всяком случае, мне так кажется… Картина похожая… похожая…

– Я… – с натугой произнёс Крест и замолчал. На низком жалобно наморщенном лбу мерцали крупные капли пота.

Потом толпа как-то на удивление быстро стала разваливаться. Ушёл насупленный Ромка. Василий полетел к ненаглядному своему Телескопу. Пузырёк испугался, что у него там, наверное, уже перелилось. Муж Люськи с потолка схватился за голову при мысли, что ему ещё отмазываться перед благоверной за этот запой, и побежал долбать глыбы. Остальные просто испарились, не утруждая воображения, и на пятачке остались только Крест да ошеломлённый Никита Кляпов.