Увидев Лику с двумя тяжеленными сетками, Маша Однорукая повалилась на спину (она сидела на свёрнутом петлей кабеле) и в голос захохотала. Лика опустила сетки на пол и жалко улыбнулась.

– Тут не смеяться, – сказала она с упрёком. – Тут плакать надо.

А Маша всё никак не могла остановиться.

– Вот это загудели мужики!.. – рыдала и взвизгивала она. – Вот это загудели…

Наконец отсмеялась и села, утирая слёзы. Лика печально смотрела на подругу.

– Люська с потолка как раз перед тобой приходила, – отдыхиваясь и разминая ладонями сведённые щеки, сообщила Маша. – Ой, не могу… Аж к сердцу подкатило… Тоже тюбиков приволокла: спрячь, говорит, пока мой всё не пропил… А у тебя чего-то мало… Или ты в два рейса?

Маша задержала дыхание, потом глубоко вздохнула и успокоилась окончательно.

– Вот так, Лика! – с ехидцей заметила она. – Увела у меня мужика? Крутись теперь…

– Да не запойный он, – беспомощно сказала Лика. – Просто Телескопа очень любил… Знаешь, какая умница был Телескоп? Всё подаст, всё отнесёт… А Вася… Ему ж чтоб захмелеть – цистерну надо выпить, и то мало будет…

– А придёт, в долг попросит? – сурово спросила Маша. – Тут ко мне уже трое подгребались – просили…

– Не давай! – взмолилась Лика. – Придумай что-нибудь… Скажи: нету, мол…

Она села рядом с Машей и бессильно уронила руки на колени.

– Что делать, что делать?.. – в тоске забормотала она. – Как с ума все посходили…

– Сойдёшь тут, – помрачнев, процедила сквозь зубы Маша. – Крест, царство ему небесное, не сахар был, а всё одно жалко… Да и потом, знаешь… Сегодня – Креста, а завтра?.. Вот то-то и оно… Ну, ты давай-давай, не рассиживайся, тащи остальное! Может, помочь тебе?

– Да нет, – сказала Лика, поднимаясь. – Всё-то подчистую из кладовок выгребать не стоит. Неловко…

– Ну как знаешь… – Маша помолчала, подумала и вдруг, оживившись, щёлкнула пальцами. – А ты вот что… Посмотри побирушек. Там, по-моему, один бегает – ну вылитый Телескоп! Болтает – вовсю… Так вот ты с Васькой-то начни о Телескопе, а потом возьми да и вверни: бегает, мол, похожий… А?

Лика приподняла бровь, затем лицо её просветлело.

– Спасибо, Маша, – растроганно сказала она. – Правда ведь: клин клином вышибают… Спасибо!

Шагнула в скок и, оказавшись снаружи, огляделась. Побирушки… Как же это ей самой в голову не пришло? Пусть даже и не слишком будет похож – дело-то не в этом! В Василии дело…

Лика решительным шагом направилась было к дому, но вскоре остановилась. Василий – у Пузырька. Может быть, прямо туда? Посидеть с ними, даже немного выпить… Пожалеть о Телескопе, всплакнуть, а потом как бы невзначай… Да, но там же ещё и этот! Ромка…

Огибая многочисленные глыбы, Лика в раздумье двинулась в сторону, противоположную дому. Подходя к скоку Пузырька, она ещё издали приметила, что неподалёку от теневого овала переминается пушистый лупоглазый зверёк.

«Ой, как хорошо! – радостно подумалось ей. – Даже и врать не придётся…»

Лика хотела ускорить шаг, но потом решила не пугать побирушку. Лучше подойти помедленней… Маша была права, зверёк чем-то и впрямь напоминал Телескопа: почти такой же крупный, седая шёрстка отливает голубоватой волной… Если он ещё окажется таким же говорливым… Но тут лупоглазый повернул к ней розовую, как у Сократыча мордашку, и, подскочив, вздыбил шерсть. Эх, всё-таки испугала…

– Лик! – вскрикнул зверёк, бросаясь ей навстречу.

Лика отшатнулась.

– Бож-же… – не веря, выговорила она. – Телескоп?!

Розовые пальчики вцепились в край балахончика и яростно куда-то потащили. В круглых выпуклых глазищах зверька был ужас.

– Йоц! Йоц!

Лика наконец догадалась оглянуться – и пронзительно завизжала.

…Голый, худой, с широко раскрытыми незрячими глазами за ней по пятам, нелепо припадая на обе ноги, шёл покойный Крест.

Такого никто даже и не помнил. Мужики, потратившие на выпивку не один десяток тюбиков, топтались, озираясь в поисках надзорки – с тем, чтобы молниеносно протрезветь. Сельские жители в таких случаях окунают голову в ведро с холодной водой. А то и в прорубь.

И надзорки себя ждать не заставили. Вскоре вся компания была трезва, как нашатырь.

– Ну всё, всё… – прерывисто приговаривал Василий, одной рукой прижимая к груди вздрагивающую Лику, а другой оглаживая шёрстку на маковке воскресшего Телескопа. – Сейчас разберёмся…