Порт горел. Пылали бараки и склады. Провиантом разбойнички запаслись ещё в Туркле и поэтому жгли припасы без сожаления. Судья Зибры, досточтимый Ард-Нур, не спешил доставить выкуп на корабли, и его следовало поторопить, не говоря уже о том, чтобы нагнать страху на жителей. Гасить пожар они даже и не пытались. Всё, что ещё можно было сделать, — это сломать хижины между гаванью и городом, пока огонь не перекинулся на деревянные кварталы припортовой окраины.

Бледный Ар-Шарлахи стоял у самой кромки борта и с отчаянием смотрел на огромное ревущее пламя. В задохнувшееся едким прозрачным дымом утреннее небо сыпался ливень золотых искр. За спиной возбуждённо переговаривались главари, но Ар-Шарлахи их не слышал. Он смотрел на дело своих рук… Нет, даже не так. На дело своего языка! Пьяного, болтливого языка!..

В просеке между двумя рычащими рощами изжелта-розового пламени, заслоняясь от жара, показались какие-то люди. Три рикши и двое пеших, должно быть, чиновники. В тележках круглились предметы, похожие на чёрные валуны. Кожаные мешки с золотом. Ну наконец-то!.. Выкуп…

Спотыкаясь и вздымая туфлями песок, люди судьи Ард-Нура почти бежали к «Самуму», и трудно сказать, что подгоняло их больше: истекающее время или жар гудящего за спиной огня.

На борт по верёвочной лесенке поднялся испуганный голорылый толстяк, с головы до ног перемазанный сажей. Край его халата дымился. Растерянно оглядел закутанных до глаз разбойников, не зная, к кому обратиться.

Главари молчали, полагая, что переговоры будет вести Шарлах, но он, казалось, даже и не замечал топчущегося перед ним обгорелого толстяка. Наконец, удивлённо поглядывая на компаньона, вперёд выступил Лако. Заглянул за борт.

— Это миллион? — недоверчиво спросил он, указывая на кожаные мешки.

— Шестьсот тысяч, — сипло ответил несчастный чиновник и закашлялся. — Всё, что есть в казне… Остальное попробуем собрать с жителей, но… Дайте нам время…

Лако вопросительно оглянулся. Ар-Шарлахи по-прежнему хранил угрюмое молчание.

— Так, — решительно сказал Лако, — Мешки — на борт, а сам — жди. Надо посоветоваться…

Главари вместе с Ар-Шарлахи торопливо спустились в каюту караванного и расселись кольцом на ковре.

— Ну? — спросил Орийза, жаждуще выкатывая глаза. Ни слова не говоря, Ар-Шарлахи судорожно нашарил кувшинчик и чашку. Никому не предлагая, налил до краёв и, приподняв нижний край повязки, осушил тремя глотками. Разжал пальцы, и чашка боком упала на ковёр.

— Делим эти шестьсот тысяч — и уходим, — сипло сказал он. — Пока не поздно…

В каюте стало очень тихо. Рёв пламени и треск балок усилились настолько, что вполне могло показаться, будто занялся уже нос «Самума».

— Что?! — еле слышно выдохнул Лако. — Шарлах! Опомнись! Они же просто тянут время! Пригрози им десантом!..

— Да затребовать на борт судью — и всё! — возмущённо пробасил широкий, как валун, Мирго, даже во время дела не расстававшийся с серебряным скорпионом на правом плече. — Прижечь ему пятки пару раз — вот вам и выкуп!!!

— Да ты что?! — прохрипел страшно осунувшийся Орийза, подаваясь к Ар-Шарлахи. — Кто же такую удачу упускает?! Взять сполна выкуп, а потом ещё бросить десант!..

«Сейчас меня убьют… — обречённо подумал Ар-Шарлахи. — Стало быть, заслужил…»

— Хорошо… — безразлично выговорил он, почти не слыша собственного голоса. — Делайте что хотите… высаживайте десант, прижигайте пятки, требуйте остаток выкупа… а я беру свою долю и ухожу…

— Как уходишь? — закричал Лако, вскакивая. — Ты не можешь уйти! Ты нас сюда привёл!

— Я вас сюда привёл, — с предсмертным равнодушием отвечал ему Ар-Шарлахи, — но с моими приказами вы не согласны… Я беру свою долю и ухожу…

— Ты струсил? — осведомился Мирго с оскорбительной мягкостью в голосе.

Ар-Шарлахи через силу поднял веки и посмотрел ему в глаза.

— Да… — сказал он. — Я струсил…

Главари были в замешательстве. Поведение Ар-Шарлахи их пугало, но слишком уж дразнил, завораживал соблазн неслыханной наживы.

— Ладно, — бросил Лако. — Будь по-твоему. Бери свою долю и уходи. И заодно часть моей — в счёт «Белого скорпиона». Теперь он мой целиком!..

Лако круто повернулся и вышел. За ним последовали остальные. Алият с лицом настолько бледным, что оно по цвету почти не отличалось от повязки, повернулась к Ар-Шарлахи, хотела что-то сказать, но лишь махнула рукой и тоже вышла. Слышно было, как она там, наверху, сердито командует, сколько мешков оставить, а сколько сгрузить. Ар-Шарлахи схватил кувшинчик и, сорвав повязку, выпил остатки вина прямо из горлышка. Снаружи выло пламя и страшно кричали люди. Не иначе, Орийза приказал готовиться к десанту…