— Как там Лако… — то ли спросила, то ли просто вздохнула Алият.

Ар-Шарлахи поднялся и выглянул. Темно, да ещё и стекло мешает… Кажется, по кормовой рубке каторги кто-то шёл, пригнувшись. В жидком лунном свете обозначилась на секунду чёрная человеческая фигурка. Впрочем, нет… Должно быть, почудилось…

— А может, и не подступятся, — тихо сказал Ар-Шарлахи, успокаивая не то Алият, не то самого себя. — Ямы-то ведь — охотничьи… Не всем же племенем они, в конце-то концов, джейранов этих караулят!.. Ну сколько их может быть? Ну десять человек, ну от силы пятнадцать… Да и не нападут они без разрешения колдуна! А колдун на охоту не ходит…

— И откуда ты всё это знаешь? — враждебно бросила Алият. — Тебя и этому в Харве учили?

Ар-Шарлахи невольно улыбнулся:

— Ну, не то чтобы учили… Но был там у нас такой Левве, правда, его считали скорее колдуном, нежели мудрецом… Так вот он всерьёз занимался туземцами. Знал язык, заклинания, пытался даже мёртвых вызывать… Но это уже, конечно, тайком, так сказать, в кругу учеников…

— И что… вызвал кого-нибудь? — недоверчиво спросила Алият.

— Понятия не имею. Я был ученик Гоена. А с Левве только беседовал иногда, интересовался нганга…

— Чем-чем?

— Ну, этими самыми заклинаниями…

— И научился? — Кажется, Алият была сильно обеспокоена.

Ар-Шарлахи засмеялся:

— Нет. Всё, что я вынес из бесед с премудрым Левве, это твёрдое убеждение, что никакого колдовства нет вообще, Так что здесь я вполне согласен с Улькаром…

— Как это нет колдовства? — возмутилась Алият. — Да кого хочешь спроси!..

Но спрашивать, однако, было некого, а кроме того, в следующий миг заросли огласились жутким воем. Оба кинулись к амбразурам, но по-прежнему ничего нового не увидели: серый песок и опылённые луной узловатые скорченные стволы. Вой оборвался так же внезапно, как и начался.

— Ого… — испуганно понизив голос, проговорил Ар-Шарлахи. — Да нет, их там не десять-пятнадцать… Глоток сто, наверное, а?..

— Смотри! — глухо сказала Алият.

В дебрях один за другим вспыхивали факелы. Зарождаясь около большого огня (костра, надо полагать), они расползались в цепь, и цепь эта, несомненно, приближалась к оступившимся в ловчие ямы «Самуму» и «Белому скорпиону». Возник и пополз со всех сторон невнятный угрожающий гомон, смешивающийся в однообразное «нга-нга-нга-нга-нга…». Алият бросилась к противоположной амбразуре.

— И там то же самое!..

— Понятно… — сдавленно выговорил Ар-Шарлахи. — Поджигать идут…

Постоял, решаясь, потом приоткрыл заслонку и звучно нараспев произнёс, почти выкрикнул:

— Нганга ондонго!

Закрыл поспешно и снова припал к стеклу. Неужели не сработает?.. Левве говорил, что однажды остановил так целое племя… Кажется… Да! Цепь огней заколебалась. Гомон смолк. Ещё несколько секунд прошло в напряжённом ожидании. Факелы горели, не приближаясь.

Снизу забарабанили в крышку люка. Алият (выяснилось, что она стояла на крышке) сделала шаг в сторону и, нагнувшись, рванула кольцо.

— А ну-ка тихо! — прошипела она отшатнувшемуся Айче. — Быть при оружии и ждать приказа. Всё!

Рискуя лишить Айчу сознания, захлопнула люк и, медленно выпрямившись, повернулась к Ар-Шарлахи.

— Теперь понимаю… — еле слышно сказала она. Попятилась и задела штурвал. — Вот теперь я всё понимаю… Прав был Лако…

Ар-Шарлахи, не слушая, высматривал что-то сквозь толстое стекло заслонки.

— Нет, это ненадолго… — с отчаянием бросил он. — Сейчас приведут колдуна и пойдут снова… Продержаться бы до утра…

Он оглянулся и увидел глаза Алият. Она стояла у амбразуры, и полоса лунного света теперь пересекала её лицо наискосок.

— Ты что?.. — Ар-Шарлахи шагнул к Алият, и она вжалась спиной в переборку. Он остановился, всё понял — и засмеялся. Смех, правда, вышел невесёлый.

— Вот, наверное, и Левве так… — сказал он, жалко кривя рот. — Когда его пришли убивать… сразу после указа… Наверное, он тоже пытался отогнать толпу этими своими заклинаниями… И, вероятно, с тем же успехом…

Прошло уже довольно много времени. Цепь факелов по-прежнему держалась в отдалении. Отдельные огни гасли, выгорая. Снова приоткрылся люк.

— Там вроде по борту что-то прошуршало, — сипло сообщил Айча. — Проверь, на палубу никто не взобрался?..

Впрочем, можно было уже и не проверять. Все трое отчётливо услышали в тишине позвякивание металла и шлёпанье босых ног.

— Кто говорит нганга? — прозвучал снаружи гнусавый и какой-то даже нечеловеческий голосок. Слова он выговаривал странно — словно на вдохе, а не на выдохе.

— Я… — хрипло отозвался Ар-Шарлахи.

Снаружи помолчали. Потом странный голос раздался снова: