Шрифт:
Попив с Генрихом чаю, я вышел в тамбур – подышать свежим воздухом.
Поезд идет со скоростью около тридцати верст в час – не ахти…
А теперь еще и стал замедляться – мы въехали в пригород. Состав шел все медленнее – и наконец практически накатом вполз на небольшой вокзал и остановился. На обгорелом и посеченном осколками здании покосившаяся вывеска «Deutsch-Eylau»…
Привокзальная площадь представляла собой ужасное зрелище.
И совсем не оттого, что сильно пострадала во время боев в городе.
Раненые…
Сотни раненых…
Вся платформа и площадь кишит ранеными.
Они лежат всюду – на земле, на деревянных скамейках и просто на голом цементном полу. Они сидят у стен, на обломках, на кучах битых кирпичей.
Я вижу измученные глаза, пепельно-серые лица. Кто-то мечется в горячке, выкрикивая непонятные слова. Кто-то просто стонет…
Раненые то и дело хватают за ноги суетящихся между ними санитаров, обращаются к ним с мольбами и жалобами. Несколько докторов в забрызганных кровью халатах с криками бегают среди всего этого безумия:
– Ну что делать? Что делать? Санитары!
– Где этот чертов поезд? Да вы шинелями их накройте!
– Морфину сюда! Этого в операционную!
– А вы чего трупы тащите? Складывайте в стороне, вот там, у пакгаузов…
Мне стало жутко…
Вот он, истинный лик войны!
– Езус Мария! – раздался у меня за спиной потрясенный возглас. Это Генрих решил составить мне компанию и тоже увидел эту шокирующую картину. – Откуда их столько?
– Не знаю… Бои сейчас только под Мариенвердером. Наверняка оттуда!
Генрих встал рядом со мной и стал напряженно всматриваться в лица раненых солдат:
– Ты знаешь, Саша, я впервые вижу что-то подобное. В бою видишь все как-то урывками, там некогда отвлекаться… Там тобой владеет или азарт, или холодный расчет… Нет места для созерцания или осмысления… За этот год я видел множество смертей и разнообразных ранений… Но столько страдания одновременно – это ужасно!
– Согласен с тобой! Апофеоз войны – это не только черепа или могильные кресты. Это еще и люди, искалеченные душой и телом…
Лязгнула сцепка, поезд тронулся и стал набирать ход, увозя нас прочь…
Я на всю жизнь запомнил этот маленький полуразрушенный вокзал в Дойче-Эйлау…
14
Розенберг – очередной маленький восточно-прусский городок, раскинувшийся на берегу вытянутого S-образного озера…
Полк получил приказ занять оборону в районе фольварка Вельке. Мы должны сменить 157-й имеретинский пехотный полк.
Наша 3-я гренадерская дивизия занимает место отводимой в тыл 40-й пехотной дивизии на участке между Христовым озером и озером Гауда, в десяти верстах севернее Розенберга.
Русская армия переходит к обороне ввиду отсутствия перспектив дальнейшего наступления, до конечной цели которого города-порта Эльбинг еще пятьдесят километров…
Войска измотаны, тылы отстали… Видимо, взятие Мариенвердера станет лебединой песней, а потом останется только держаться против неизбежного немецкого контрнаступления.
Самогитский 7-й гренадерский полк нашей дивизии уже на позициях у Христова озера, а с подходом Сибирского 9-го гренадерского передислокация завершится.
Части 40-й дивизии, сменившись, останутся в резерве в районе между Розенбергом и Ризенбургом.
Сейчас вот разгрузимся и «шагом марш» на точку.
Хорошо, хоть дождь прекратился еще с ночи, и жаркое летнее солнце быстро подсушило дорогу.
Обойдемся без нового «болотного похода».
По-моему, саперам 40-й пехотной дивизии надо выдать медали за трудовой подвиг. По крайней мере, саперному батальону – точно.
Это ж надо – за неполные трое суток устроить оборонительную позицию с окопами в три ряда, ходами сообщения, блиндажами, норами и прочими инженерными изысками.
Под это дело пошел «под топор» небольшой лесок, закрывавший сектор обстрела на правом фланге обороны. Делу здорово помогла имевшаяся на фольварке пилорама.
Нам, правда, работы досталось тоже непочатый край.
Во-первых, нет проволочных заграждений ввиду отсутствия колючки как таковой. Во-вторых, надо делать в окопах дренажную систему и мостки: местность болотистая, множество ручьев, озера опять же. В-третьих, нужны доты и капониры для минометов и траншейных пушек. В-четвертых, медалей нашим предшественникам можно и не выдавать, потому как пехота обобрала все продовольствие в окрестностях и нам теперь придется жить на привозных харчах…