– Но Никатор был в то время еще совсем юным! – возразила Петра.

– Двадцать лет – достаточно, чтобы строить козни.

– Но был ли он организатором всего этого?

– Нет. Инициатором был другой человек, их дальний родственник по имени Кронос, который работал в компании не более двух лет и старался отличиться. Этот отвратительный тип сразу сошелся с Никатором и использовал его.

– Так это было делом рук Кроноса, не Гомера…

– Нет, Гомер – кристально честный человек, гораздо лучше многих, занятых в этом бизнесе. Говорят, что, когда все выяснилось, Гомер снял стружку с Кроноса и отправил его на все четыре стороны. Кронос исчез. Я не знаю всех деталей, но у меня создалось впечатление, что Гомер был шокирован поведением Никатора. Быть безжалостным в бизнесе – это одно, но нельзя же втягивать в грязные игры невинных девушек! Никатор был безжалостен по отношению к Бригитте, когда она попыталась выйти из игры. Он уговорил ее на «последнее усилие», и та решила, что, если даст согласие, все закончится.

– Это исключено, – покачала головой Петра. – Раз он добился от нее желаемого с помощью шантажа один раз, то никогда бы не остановился.

– Я тоже так думаю. Он имел власть над Бригиттой, и мне надо было понять это и помочь ей. Но вместо этого… Ты представить себе не можешь, как жестоко я с ней обошелся!

Но Петра могла себе это представить. Лисандрос, с его вечной подозрительностью, думая, что встретил любовь и доверие, которые могли сделать его жизнь прекрасной, снова пришел в отчаяние, и это едва не погубило его.

– Я говорил такие вещи, – прошептал он. – Не могу тебе передать, что я наговорил и что это сделало с ней…

– Но она предала тебя!

– Она была еще ребенком…

– И ты тоже, – твердо сказала Петра. – Что бы ни случилось с ней, ответственность за это несут те люди, которые манипулировали ею. Не ты.

– Но я должен был защитить ее от них, – произнес он холодно. – А я не сделал этого. Между нами произошла ужасная сцена. Я выскочил из этого дома со словами, что не могу ее видеть, а когда вернулся, Бригитта исчезла. Она оставила мне письмо, в котором написала, что любит меня и просит простить ее, но не дала даже намека на то, куда ушла.

Петра не произнесла ни звука, только еще крепче обняла его.

– Сначала я не мог поверить в это, – тихо продолжал он севшим голосом. – Ходил по дому, искал ее. Я был уверен, что она где-то прячется. Я кричал, что мы что-то придумаем, что наша любовь стоит того, чтобы за нее побороться.

– Что ты сделал потом? – спросила она, гладя его волосы.

– Я верил, что смогу найти ее и все исправить. Я отправил детективов по ее следу. Это были лучшие специалисты, но даже они не смогли найти Бригитту. Она слишком хорошо замела свои следы. Я пытался связаться с несколькими ее родственниками, живущими в другой стране, но их отношения не были близкими, и у нее не было контакта с ними. Я пытался что-то разузнать у Никатора. Но меня уверили в том, что он ничего не знает. Шли месяцы, но я не прекращал поисков, потому что не мог представить, что никогда больше не увижу ее. Я должен был получить ее прощение. Наконец я получил сообщение от одного человека. Он нашел ее, но не смог удостовериться в этом, потому что она ничего не говорила, а все время сидела уставившись в одну точку. Я поехал сам…

Он вздрогнул.

На этот раз Петра не стала требовать продолжения. Она просто сидела, обнимая его и молясь, чтобы ее любовь достучалась до него и помогла ему выстоять.

– Я нашел ее в убогой комнатушке в каком-то захолустье, очень далеко отсюда, – удалось наконец произнести ему. – Дверь была заперта. Я вышиб дверь и вошел… Она сидела на кровати в углу и что-то держала в руках, словно оберегая это. Увидев меня, вскрикнула и отпрянула, словно я был ее врагом. Возможно, я так и выглядел в ее глазах тогда. А может быть, она меня просто не узнала…

Снова наступило молчание. Петра почувствовала, как его пальцы сжали ее руку, отпустили, а потом снова сжали.

– Наконец силы оставили ее. Она прижалась к стене, мне удалось подойти поближе и взглянуть на то, что она держала.

Он отчаянно вцепился в ее руку. Петра закрыла глаза, догадываясь о том, что это было, и молясь, чтобы она ошиблась.

– Это был… мертвый ребенок, – выдавил из себя наконец Лисандрос.

– О нет! – прошептала Петра.

– У нее случились преждевременные роды. Она скрывала свою беременность и не получила надлежащей медицинской помощи, поэтому родила одна. Потом просто сидела, прижимая ребенка и никого не подпуская к себе. Она сидела так несколько дней, дрожащая, плачущая, одинокая… Я умолял ее успокоиться, говорил, что это я, что я люблю ее, что никогда не причиню ей зла, но она велела мне уйти, потому что ей надо покормить ребенка. К этому моменту ребенок был мертв уже несколько дней. Он лежал холодный у нее на руках. Люди, которым принадлежал тот дом, были порядочными и добрыми, но ничем не могли помочь. Я перевез Бригитту в больницу, потребовал, чтобы ей обеспечили самый лучший уход, пообещав заплатить любые деньги. – Последние слова он произнес с горьким самобичеванием. – Я каждый день навещал ее, надеясь, что тот уход, который она получала, скоро даст эффект, она снова станет самой собой и мы сможем поговорить. Но этого не случилось. Хотя она становилась крепче физически, психически все дальше уходила от реальности, и я понял, что она этого и хотела… Но я все ждал, надеясь, что она поправится и мы сможем снова обрести друг друга. А потом у нее не выдержало сердце… Врачи сказали мне, что она не боролась за свою жизнь. Ее воля была парализована, и все было только вопросом времени. Я сидел возле нее, держа ее за руку. Говорил ей, что люблю ее и умоляю простить меня.

– Она тебя простила? – очень тихо спросила Петра.

– Не знаю… Она сказала только одну вещь. К этому моменту она смирилась с тем, что ребенок умер, и умоляла меня похоронить его с ней. Я дал ей свое слово и, когда пришло время, сдержал его. Бригитта похоронена вместе с нашим ребенком.

– Значит, она узнала тебя, раз попросила об этом.

– Я говорил это себе тысячу раз. Но дело в том, что она могла попросить об этом любого, кто, по ее мнению, мог ей помочь. Я пытался поверить, что она простила меня, но какое право я имею на это после того, что натворил? Она бежала из-за меня и пряталась от всего мира в то время, когда отчаянно нуждалась в помощи. Доктора сказали, что она была страшно истощена, что негативно сказалось на ребенке и привело к преждевременному рождению… и смерти… моего сына.

– А у тебя… нет сомнений по поводу?…

– Что это мой сын? Никаких! Бригитта была примерно на втором месяце беременности, когда мы расстались. Врачи тактично предложили мне провести тест для уверенности, но я отказался. Это было бы оскорбительным для ее памяти. Она носила под сердцем моего ребенка, когда я бросил ее… Я разрушил ее жизнь, разрушил последний миг ее жизни, и я убил нашего ребенка…

– Но это не…

– Это моя вина… разве ты не понимаешь? Я убил их, их обоих!

– Нет! – горячо воскликнула Петра. – Ты не должен быть таким суровым к себе.