— Ладно, — говорит Майк. — Не буду настаивать. Но не ждите, что я поверю, будто вас интересует только физический облик людей. Я прекрасно знаю, что трое из пяти опасных для нынешнего правительства политиков воспитаны и ориентированы вами… Впрочем, мои поздравления — ваша система безупречна.

Шутц заливается смехом.

— Послушайте, Бокански. Я было уже совсем рассердился, но вы говорите об этом так серьезно, что я вас прощаю. Я, Маркус Шутц, иду на подрыв всех сфер общества, чтобы наложить лапу на рычаги управления!? И потом, дорогой мой, вы, верно, шутите. Да я на своем острове все равно что некоронованный король, я предаюсь своим опытам в полной безопасности.

— Не будем больше об этом, — говорит Майк. — Где ваши девочки?

— А! — соглашается Шутц. — Так-то оно лучше. Мы уже пришли.

Он пропускает нас в просторную комнату, в центре которой находится письменный стол. Он подходит к нему, выдвигает наполненный карточками ящик и начинает их перебирать.

— Так, — говорит он. — Залы 309 и 310. Я позову их, и через час вы свободны… Свободны в том плане, естественно, что можете убраться отсюда, так как я, конечно, люблю юмор, но до тех пор, пока он не переходит некоторые границы.

— Клянусь, у нас нет намерения расположиться здесь надолго, — отвечаю я. — Если бы вы с такой настойчивостью не просили нас остаться, мы бы уже вернулись назад.

— Вам, должно быть, и самим смешно, — продолжает Шутц. — Забраться в В-29, высадиться на остров на парашютах, раздеться догола и захватить дом бедного старичка, который выращивает человеческие растения так же, как другие разводят орхидеи, — воистину, это не приумножит вашей славы…

— Признаю, это идиотский поступок, — кивает Майк.

У меня создается впечатление, что Майк чувствует себя сраженным на месте.

— Как бы то ни было, — продолжает Шутц, — идите за мной. Я вас проведу.

Он снимает телефонную трубку.

— Пошлите К-13 и К-17 в залы 309 и 310, — говорит он.

Он поворачивается к нам.

— Обе они строго идентичны. Если вы предпочитаете остаться вчетвером — естественно, у вас могут быть на этот счет свои взгляды — эти комнаты смежные.

— Спасибо, — говорит Майк. — Мы воспользуемся вашим разрешением.

Шутц рассеянно кладет трубку на место.

— Ну пошли.

Мы следуем за ним. У комнаты 309 он останавливается, и Майк входит внутрь. Я переступаю порог следующей.

— До скорого! — кричит нам Шутц, удаляясь. Охрана его коридоров весьма серьезна. С тех пор как мы спустились вниз — ни одной живой души.

В комнате меня ожидает чертовски красивая барышня, огненно рыжая.

— Привет, — говорит она. — Вы, по крайней мере, из серии 8?

— Я вольный стрелок, — заявляю я. — Работаю только на себя.

Кажется, она слегка удивлена.

— А как вы здесь очутились?

— Всякое случается, — говорю я. — Если бы в жизни не было тайн, она была бы не такой забавной.

Я направляюсь к смежной комнате и вхожу без стука.

Майк сидит на кровати. Перед ним — точная копия моей подруги.

— Ну как, Майк, — говорю я. — Вы уже ощущаете последствия?

— Мне начинает надоедать, — отвечает он. — Во-первых, я этого ужасно боюсь, и потом — одного раза в неделю мне вполне достаточно. Что, если мы оставим их объясняться наедине?

— Прекрасная мысль, — говорю я. Я возвращаюсь в другую комнату.

— Пошли, Салли, — говорю я. — Мы сейчас будем играть.

— С удовольствием.

Она на ходу прижимается ко мне и начинает обычную возню. Я остаюсь безучастным.

— Я вам не нравлюсь? — спрашивает она.

— Да нет же, лапочка, — отвечаю я. — Но я — гомосексуалист.

— Что это значит?

— Это значит, что я люблю только себе подобных. Так вот, если вас это не очень шокирует, вы порезвитесь немного с Мэри.

— Почему вы нас так называете? — спрашивает она.

— Не люблю номера, — отвечаю я.

Она смотрит на меня с беспокойством, но все же идет. Завидев ее, Майк издает возглас удивления.

— Не может быть, — говорит он. — Чертовщина какая-то. Не могут они быть похожими до такой степени.

— Почему же? — протестует Мэри. — Мы близняшки из одной серии. Вы же прекрасно знаете.

— Это возмутительно, — говорит Майк. — Жениться на такой вот и все время думать, что она вам изменяет.