Михайлов улыбнулся:

— Кирилл, это не то, что ты думаешь!

Мне показалось, что Платонов нарочито помедлил, забирая бокал с моего подноса. Впрочем, я выдержала, и взгляд не отвела.

Потом долго и шумно усаживались, фотографировались на фоне пышной тропической растительности зимнего сада.

Кому-то взбрела в голову мысль затеять танцы. Конечно, по закону подлости Платонов оказался в непосредственной близости от меня, и отказаться не было никакой возможности. Если учесть, что спинка моего платья представляла собой просто довольно затейливое переплетение тоненьких бретелек, рука его легла на открытую полоску кожи, и дважды я сбилась с ритма, ощущая прикосновение его ладони. Я старалась к тому же удержать дистанцию между нами, и, в общем, решительно никакого удовольствия от танца не получила.

Когда музыка стала смолкать, я попыталась высвободиться, но не тут-то было! Мне не хотелось привлекать лишнего внимания к своей особе, но это было уж слишком!

Помощь пришла со стороны. Около меня появился Мунир, обладатель бритой головы и дипломатических флажков.

— Хорошего понемножку, — насмешливо сказал он.

Кирилл с неудовольствием выпустил мою руку, и я почувствовала к своему новому партнеру подлинную благодарность. Надо сказать, его рука на моей спине волнения не вызывала.

Мунир в танце довольно ловко переместился по комнате таким образом, что мы оказались рядом с возвратившимся с веранды Михайловым. Он передал меня ему, подмигнул и подхватил Женьку. Они довольно забавно исполнили страстное танго, и все захлопали.

Зазвучали первые такты старой песни Элвиса Пресли, и Михайлов повернулся ко мне, вопросительно глянул.

Я медленно плыла в его руках, не решаясь заговорить, и понимая, что нельзя вот так молчать. Никогда раньше я не стояла так близко к нему. Даже с моими шпильками он был намного выше, и для того, чтобы посмотреть ему в глаза, мне пришлось задрать голову. Мы так и не произнесли ни слова. В какой-то момент я увидела мелькнувшее в стороне лицо Женьки. Она покрутила пальцем у виска, и я пришла в себя, виновато улыбнулась.

Михайлов сжал мой локоть, участливо спросил:

— Устала?

Я кивнула. Музыка кончилась, все вышли на веранду, а вскоре решили разъезжаться.

Краем глаза я заметила, что Платонов пошептался с Иосифом и тот, снисходительно улыбаясь, покивал ему, направившись к другой машине.

Я твердо решила, что с Платоновым не поеду ни за что, и вцепилась в Женькин локоть.

Платонов обернулся, разыскивая меня в темноте, и я утянула Женьку в тень.

Неожиданно рядом возник Михайлов:

— Девочки, усаживайтесь!

Платонов, наконец, обнаружил нас и возмутился:

— Игорь, что ты распоряжаешься? Я с удовольствием довезу девушек, тем более, что нам по пути.

Мунир стоял у автомобиля, прислушиваясь к беседе. Он молчал, но чувствовалось, что свой интерес в беседе имеет.

Спор решил Михайлов.

Он решительно распахнул дверцы джипа, усадил нас с Женькой и примирительно сказал:

— Как-нибудь в следующий раз. Договорились? Я девушек привез, я их и отвезу. Все, давайте прощаться.

Мы с Женькой переглянулись, но промолчали. Возражать Михайлову никто не решился, даже бритоголовый министр.

Впрочем, когда мы подъехали к въезду во двор, где жила подруга, мне показалось, что в стороне, под липами, стоял уж очень приметный автомобиль. Мысленно я хмыкнула, но вслух не произнесла ни звука.

Михайлов высадил меня у парадного, я поблагодарила его и хотела уже выйти. При этом неловко зацепилась цепочкой сумочки за подлокотник, она порвалась, и содержимое сумочки разлетелось по коврику.

Михайлов засмеялся, и мы еще несколько минут шарили по полу, собирая мои ключи, пудреницу и рассыпавшуюся косметику. Пару раз наши руки нечаянно соприкоснулись, и у меня от этого краска бросилась в лицо. Наконец, я все беспорядочно запихала в сумочку и вышла.

Михайлов завел машину и тронулся.

Небо уже серело, и я подняла голову. На нашем балконе стоял Демидов и курил. Видимо, он наблюдал за моим возвращением и подумал, что мы с Михайловым… Я так устала этой ночью, что меня это ничуть не озаботило.

Я помахала ему, но он не ответил.

Поднявшись в квартиру, я пристроила злополучную сумочку на полку, с наслаждением сбросила туфельки и босиком прошла в кухню. Налила минералки, понимая, что объяснения не избежать.

В дверях появился Демидов. Он мрачно посмотрел на меня и спросил:

— Обязательно было целоваться с любовником под нашими окнами?

Я подняла на него глаза и устало сказала:

— Если я скажу тебе правду, ты ведь мне не поверишь? У меня порвалась цепочка на сумке, и рассыпалась косметика. Михайлов мне просто помог собрать ее. Вот и все.