Том 1. Стихотворения 1906-1920
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

4 марта 1916

«Голуби реют серебряные, растерянные, вечерние…»

Голуби реют серебряные, растерянные, вечерние… Материнское мое благословение Над тобой, мой жалобный Вороненок. Иссиня-черное, исчерна — Синее твое оперение. Жесткая, жадная, жаркая Масть. Было еще двое Той же масти — черной молнией сгасли! — Лермонтов, Бонапарт. Выпустила я тебя в небо, Лети себе, лети, болезный! Смиренные, благословенные Голуби реют серебряные, Серебряные над тобой.

12 марта 1916

«Еще и еще песни…»

Еще и еще песни Слагайте о моем кресте. Еще и еще перстни Целуйте на моей руке. Такое со мной сталось, Что гром прогромыхал зимой, Что зверь ощутил жалость И что заговорил немой. Мне солнце горит — в полночь! Мне в полдень занялась звезда! Смыкает надо мной волны Прекрасная моя беда. Мне мертвый восстал из праха! Мне страшный совершился суд! Под рев колоколов на плаху Архангелы меня ведут.

16 марта 1916

«Не ветром ветреным — до — осени…»

Не ветром ветреным — до — осени Снята гроздь. Ах, виноградарем — до — осени Пришел гость. Небесным странником — мне — страннице Предстал — ты. И речи странные — мне — страннице Шептал — ты. По голубым и голубым лестницам Повел в высь. Под голубым и голубым месяцем Уста — жглись. В каком источнике — их — вымою, Скажи, жрец! И тяжкой верности с головы моей Сними венец!

16 марта 1916

«Гибель от женщины. Вот знак…»

Гибель от женщины. Вот знак На ладони твоей, юноша. Долу глаза! Молись! Берегись! Враг Бдит в полуночи. Не спасет ни песен Небесный дар, ни надменнейший вырез губ. Тем ты и люб, Что небесен. Ах, запрокинута твоя голова, Полузакрыты глаза — что? — пряча. Ах, запрокинется твоя голова — Иначе. Голыми руками возьмут — ретив! упрям! — Криком твоим всю ночь будет край звонок! Растреплют крылья твои по всем четырем ветрам, Серафим! — Орленок! —

17 марта 1916

«Приключилась с ним странная хворь…»

Приключилась с ним странная хворь, И сладчайшая на него нашла оторопь. Все стоит и смотрит ввысь, И не видит ни звезд, ни зорь Зорким оком своим — отрок. А задремлет — к нему орлы Шумнокрылые слетаются с клекотом, И ведут о нем дивный спор. И один — властелин скалы — Клювом кудри ему треплет. Но дремучие очи сомкнув, Но уста полураскрыв — спит себе. И не слышит ночных гостей, И не видит, как зоркий клюв Златоокая вострит птица.

20 марта 1916

«Устилают — мои — сени…»

Устилают — мои — сени Пролетающих голубей — тени. Сколько было усыновлений! Умилений! Выхожу на крыльцо: веет, Подымаю лицо: греет. Но душа уже — не — млеет, Не жалеет. На ступеньке стою — верхней, Развеваются надо мной — ветки. Скоро купол на той церкви Померкнет. Облаками плывет Пасха, Колоколами плывет Пасха… В первый раз человек распят — На Пасху.

22 марта 1916

«На крыльцо выхожу — слушаю…»

На крыльцо выхожу — слушаю, На свинце ворожу — плачу. Ночи душные, Скушные. Огоньки вдали, станица казачья. Да и в полдень нехорош — пригород: Тарахтят по мостовой дрожки, Просит нищий грошик, Да ребята гоняют кошку, Да кузнечики в траве — прыгают. В черной шали, с большим розаном На груди, — как спадет вечер, С рыжекудрым, розовым, Развеселым озорем Разлюбезные — поведу — речи. Серебром меня не задаривай, Крупным жемчугом материнским, Перстеньком с мизинца. Поценнее хочу гостинца: Над станицей — зарева!

23 марта 1916

«В день Благовещенья…»

В день Благовещенья Руки раскрещены, Цветок полит чахнущий, Окна настежь распахнуты, — Благовещенье, праздник мой! В день Благовещенья Подтверждаю торжественно: Не надо мне ручных голубей, лебедей, орлят! — Летите, куда глаза глядят В Благовещенье, праздник мой! В день Благовещенья Улыбаюсь до вечера, Распростившись с гостями пернатыми. — Ничего для себя не надо мне В Благовещенье, праздник мой!