Том 1. Стихотворения 1906-1920
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

2 декабря 1920

«Прощай! — Как плещет через край…»

— Прощай! — Как плещет через край Сей звук: прощай! Как, всполохнувшись, губы сушит! — Весь свод небесный потрясен! Прощай! — в едином слове сем Я — всю — выплескиваю душу!

8 декабря 1920

«Знаю, умру на заре! На которой из двух…»

Знаю, умру на заре! На которой из двух, Вместе с которой из двух — не решить по заказу! Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух! Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу! Пляшущим шагом прошла по земле! — Неба дочь! С полным передником роз! — Ни ростка не наруша! Знаю, умру на заре! — Ястребиную ночь Бог не пошлет по мою лебединую душу! Нежной рукой отведя нецелованный крест, В щедрое небо рванусь за последним приветом. Прóрезь зари — и ответной улыбки прорез… Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!

Москва, декабрь 1920

«Короткие крылья волос я помню…»

Короткие крылья волос я помню, Метущиеся между звезд. — Я помню Короткие крылья Под звездною пылью, И рот от усилья сведенный, — Сожженный! — И все сухожилья — Руки. Смеженные вежды И черный — промежду — Свет. Не гладя, а режа По бренной и нежной Доске — вскачь Всё выше и выше, Не слыша Палач — хрипа, Палач — хруста Костей. — Стой! Жилы не могут! Коготь Режет живую плоть! Господь, ко мне!.. То на одной струне Этюд Паганини.

Декабрь 1920

Пожалей…

— Он тебе не муж? — Нет. Веришь в воскрешенье душ? — Нет. — Так чего ж? Так чего ж поклоны бьешь? — Отойдешь — В сердце — как удар кулашный: Вдруг ему, сыночку, страшно — Одному? — Не пойму! Он тебе не муж? — Нет. — Веришь в воскрешенье душ? — Нет. — Гниль и плесень? — Гниль и плесень. — Так наплюй! Мало ли живых на рынке! — Без перинки Не простыл бы! Ровно ссыльно — Каторжный какой — на досках! Жестко! — Черт! Он же мертв! Пальчиком в глазную щелку — Не сморгнет! Пес! Смердит! — Не сердись! Видишь — пот На виске еще не высох. Может, кто еще поклоны в письмах Шлет, рубашку шьет… — Он тебе не муж? — Нет. — Веришь в воскрешенье душ? — Нет. — Так айда! — …нагрудник вяжет… Дай-кось я с ним рядом ляжу… Зако — ла — чи — вай!

Декабрь 1920

«Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь…»

Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь! То шатаясь причитает в поле — Русь. Помогите — на ногах нетверда! Затуманила меня кровь-руда! И справа и слева Кровавые зевы, И каждая рана: — Мама! И только и это И внятно мне, пьяной, Из чрева — и в чрево: — Мама! Все рядком лежат — Не развесть межой. Поглядеть: солдат. Где свой, где чужой? Белый был — красным стал: Кровь обагрила. Красным был — белый стал: Смерть побелила. — Кто ты? — белый? — не пойму! — привстань! Аль у красных пропадал? — Ря — азань. И справа и слева И сзади и прямо И красный и белый: — Мама! Без воли — без гнева — Протяжно — упрямо — До самого неба: — Мама!

Декабрь 1920