Том 2. Поэзоантракт
вернуться

Северянин Игорь Васильевич
Шрифт:

1907

Певица страсти

Памяти Мирры Лохвицкой

Не слышу больше я песен страстных, Горячих песен, любовных песен, Не вижу взоров ее прекрасных, И мир печален, и сер, и тесен. Темнеет небо, и вянут розы; Тоска мне сердце щемит уныло; Сгубили юность певицы грозы, Ее толкнули они в могилу. В могиле дева — певица страсти. Как иронична, жестока фраза! И сердце рвется мое на части: Как это скоро! как это сразу!.. О, как контрастно звучат два слова: Смерть — замерзанье, а страсть — кипенье. Уж не услышу я песен снова, Не зарыдаю от вдохновенья. Но что свершилось, то безвозвратно… Порвались струны, умолкла лира… Так спи ж спокойно: ты нам понятна, Певица страсти горячей, Мирра.

Полусонет («Под стрекотанье ярких мандолин…»)

Под стрекотанье ярких мандолин Цвела мечта, моя фата-моргана. Балькис, Мадлэн, Мирэлла, Вандэлин Проплыли в даль — как бархат струн органа. А вот еще — Луиза и Мюргит, Лилит, Робер, Агнеса, Сандрильона… У палевых, олуненных ракит Они стеклись ко мне для котильона. Но подожди, чей призрак это? Тих Спокойный шаг в безмолвии долины. В его очах поет ключистый стих И заглушает стрекот мандолины. Средь призраков нетленной красоты, — Ты, автор их, прекраснее всех — ты.

1909. Сентябрь

Реквием

…И будет дух мой над тобой

Витать на крыльях голубиных.

М. Лохвицкая
Помилуй, Господи, Всесветлый Боже, Царицу грез моих, Твою рабу, И освяти ее могилы ложе, И упокой ее в ея гробу… И вознеси ее святую душу, Великий Господи, в пречистый Рай… А если я, Твой раб, любовь нарушу, Своею милостью меня карай. Даруй страдалице — любимой, милой — Познать величие Твоих щедрот… Господь, укрой ее! Господь, помилуй! Услышь, о Господи, мой грешный рот… Услышь мольбу мою, и, веру множа В Твое сияние, внемли рабу: Помилуй, Господи, Всесильный Боже, Мою владычицу, — Твою рабу!

1910. Март

Океану — капля

Посвящается Льву Толстому

Сын мира — он, и мира он — отец. Гигантское светило правды славной. Литературы властелин державный. Добра — скрижалей разума — певец. Он мыслью, как бичом, вселенную рассек. Мир съежился, принижен, в изумленьи. Бичуя мир, он шлет ему прощенье. Он — человек, как лев. Он — лев, как человек.

1907

Памяти Н.А. Некрасова

Помните вечно заветы почившего, К свету и правде Россию будившего, Страстно рыдавшего, Тяжко страдавшего С гнетом в борьбе. Сеятель! Зерна взошли светозарные: Граждане, вечно тебе благодарные, — Живы заветами, Солнцу обетами! — Слава тебе!

1907

Памяти В. Башкина

Скромным и застенчивым Ушел от нас он, юным… Я обращаюсь к струнам, Струнам переменчивым. Пойте, струны в трауре, Кончину незаметную. Элегию ответную Моря ль споют, дубравы ли? Я отпеваю юношу, Светило мимолетного, С любовью жизнь твою ношу В мечте всего бесплотного.

1909. 17 ноября

Граалю Арельскому

(Рецензия на его «Голубой ажур»)

…И сладкий мед в растеньи горьком

Находит каждая пчела,

К. Фофанов
Я Вам скажу, как строгий ментор, Снимая с лампы абажур: Вы — идеальный квинт-эссентор, И элегантен Ваш ажур… Когда б стихи назвать поэзы И не смущаться света рамп, Я на мотивы Марсельезы Вам спел бы наглый дифирамб. Пускай Верлен с трудом Ренана Не составляют мезальянс… Пью рюмку пьяного Банана За боле спецный ассонанс…

1911. Октябрь

Памяти Н.А. Римского-Корсакова

(сонет)

Баян умолк… Слеза его аккордов Еще блестит кристаллом неземным — Как всплески вод таинственных фиордов, Как над грехом безгрешный серафим. Он жизнь отпел… Душа вспорхнула гордо На небеса зефиром голубым… Перенеси удар, отчизна, твердо, Воспой его, как ты воспета им. Пусть задрожат в сердцах народных арфы И воспоют творца Садко и Марфы; Снегурочка воскреснет в Мая Ночь; Раздастся гимн торжественных созвучий, Он загудит, живящий и могучий, Прославив песнь, — нам мать, Баяну — дочь…

1908. Июнь

Мыза Ивановка

Арнольдсон

…И время трет его своим крылом.

Ш. Бодлер
Элен себе искала компаньона, Желая в заграничное турнэ; Жан, встретясь с ней, сказал: «Je vous connais: Вы — греза Гете и Тома — Миньона. Хоть греза их, положим, без шиньона, Я, — все равно, — готов продлить свой сон… Итак, Элен, Вы для меня — Миньона, Чей образ воплотился в Арнольдсон». Пусть, пусть года — нещаднее пирата, Все ж Арнольдсон — конечная Сперата, В ее душе святой огонь горит. О время, вредия! Смилуйся и сдобрись, — О, подожди стирать слиянный образ Двух гениев в лице одной Зигрид.