Том 4. Классические розы
вернуться

Северянин Игорь Васильевич
Шрифт:

1929

А мы-то верили!

Сомненья не было — а мы-то думали! а мы-то верили!.. — Что человечество почти не движется в пути своем… Как в веке каменном, как при Владимире в Днепровском тереме, Так в эру Вильсона зверье останется всегда зверьем… Война всемирная, — такая жадная, такая подлая Во всеоружии научных методов, — расписка в том, Что от «божественного» современника животным отдало, И дэнди в смокинге — размаскированный — предстал скотом… Кто кинофильмами и бубикопфами, да чарльстонами Наполнил дни свои, кто совершенствует мертвящий газ, О, тот не тронется природой, музыкой, мечтой и стонами, Тот для поэзии — а мы-то верили! — душой угас…

1926

Обидно поверить…

С отлогой горы мы несемся к реке на салазках, И девушкам любо, и девушкам очень смешно. Испуг и блаженство в красивых от холода глазках, Обычно же… впрочем, не все ли мне это равно! Навстречу дубы — мы несемся аллеей дубовой — Торопятся в гору и мимо мелькают стремглав. Вот речка. И девушек хохот жемчужно-пунцовый Из-под завитушек, седых от мороза — лукав. Мне трудно поверить, в морозных участнику гульбах, Что эти здоровые дети — не тяжкий ли сон? — С парнями пойдут, под расстроенный старенький Мюльбах, Отплясывать ночью стреноженный дохлый чарльстон!..

1927

Когда отгремел барабан

Мне взгрустнулось о всех, кому вовремя я не ответил, На восторженность чью недоверчиво промолчал: Может быть, среди них были искренние, и у этих, Может быть, ясен ум и душа, может быть, горяча… Незнакомцы моих положений и возрастов разных, Завертело вас время в слепительное колесо! Как узнать, чья нужда деловою была и чья — праздной? Как ответить, когда ни имен уже, ни адресов?… Раз писали они, значит, что-нибудь было им нужно: Ободрить ли меня, ободренья ли ждали себе Незнакомцы. О, друг! Я печален. Я очень сконфужен. Почему не ответил тебе — не пойму, хоть убей! Может быть, у тебя, у писавшего мне незнакомца, При ответе моем протекла бы иначе судьба… Может быть, я сумел бы глаза обратить твои к солнцу, Если б чутче вчитался в письмо… Но — гремел барабан! Да, гремел барабан пустозвонной столицы и грохот, Раздробляя в груди милость к ближнему, все заглушал… Вы, писавшие мне незнакомцы мои! Видят боги, Отдохнул я в лесу, — и для вас вся раскрыта душа…

1926

Перстень

Как драгоценен перстень мой, Такой простой, такой дешевый, На мой вопрос мне дать готовый Единственный ответ прямой! Есть в перстне у меня тайник, Причудливый своим затвором, Тот благодетельный, в котором Сокрыт последний в жизни миг. С трудом, но все еще дышу. В миражи всматриваясь далей, Цианистый лелею калий… Когда же умереть решу, Неуподобленный герою, Уверившись, что даль пуста, Бестрепетно тайник открою И смерть вложу в свои уста.

1927

Случай

Судьбою нашей правит Случай, И у него такая стать, Что вдруг пролившеюся тучей Он может насмерть захлестать. Но он же может дать такое Блаженство каждому из нас, Что пожалеешь всей душою О жизни, данной только раз!

1929

Современной девушке

Ты, девушка, должна Пример с природы брать: Луна — пока юна — Уходит рано спать… Ты, девушка, должна Пример с природы брать: Весна — пока весна — Не станет летовать… И не волна — волна, Пока — на море гладь… Ты, девушка, должна Пример с природы брать.

1928

Отчего она любит контрасты…

Говорят, что она возвращается пьяная утром И, склонясь над кроватью ребенка, рыдает навзрыд, Но лишь полночь пробьет, в сердце женщины, зыбком и утлом, О раскаянье утреннем вдруг пробуждается стыд… Говорят, что она добродетель считает ненужной, Вышивая шелками тайком для ребенка жабо… Говорят, что она над любовью глумится и дружбой, В ежедневных молитвах своих славословя любовь! Говорят, что порочностью очень ей нравится хвастать, Осуждая в душе между тем этот самый разврат… Говорят, оттого-то она так и любит контрасты, Что известно ей все, что повсюду о ней говорят!..

1926

Оставшимся в живых

Ни меня не любили они, ни любви моей к ним, Ни поющих стихов, им написанных в самозабвенье., Потому что, расставшись со мной, не окончили дни, Жить остались они и в других обрели утешенье… Пусть, живя у меня, никогда не свершали измен, Но зачем же расстаться с поэтом сумели так просто? Ах, о том ли я грезил при встречах и в каждом письме, Очаровываясь милой новою женщиной вдосталь? О, никем никогда вечно любящий незаменим: Не утратила смысла старинная верность «до гроба»… Ни меня не любили они, ни стихов моих к ним, Ни боязни разлук… Но и я не, любил их, должно быть!

1926

Сосны ее детства

Когда ее все обвиняли в скаредности, В полном бездушье, в «себе на уме», Я думал: «Кого кумушки не разбазарят? Нести чепуху может всякий суметь». Но когда ее муж-проходимец, пиратствуя, Срубил двухстолетние три сосны В саду ее детства и она не препятствовала, Я понял, что слухи про нее верны.

1928