Том 2. Стихотворения 1921-1941. Переводы
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

Двое

«Есть рифмы в мире сём…»

Есть рифмы в мире сём: Разъединишь — и дрогнет. Гомер, ты был слепцом. Ночь — на буграх надбровных. Ночь — твой рапсодов плащ, Ночь — на очах — завесой. Разъединил ли б зрящ Елену с Ахиллесом? Елена. Ахиллес. Звук назови созвучней. Да, хаосу вразрез Построен на созвучьях Мир, и, разъединен, Мстит (на согласьях строен!) Неверностями жен Мстит — и горящей Троей! Рапсод, ты был слепцом: Клад рассорил, как рухлядь. Есть рифмы — в мире том Подобранные. Рухнет Сей — разведешь. Чтó нужд В рифме? Елена, старься! …Ахеи лучший муж! Сладостнейшая Спарты! Лишь шорохом древес Миртовых, сном кифары: «Елена: Ахиллес: Разрозненная пара».

30 июня 1924

«Не суждено, чтобы сильный с сильным…»

Не суждено, чтобы сильный с сильным Соединились бы в мире сем. Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой, Брачное дело решив мечом. В братственной ненависти союзной — Буйволами! — на скалу — скала. С брачного ложа ушел, неузнан, И неопознанною — спала. Порознь! — даже на ложе брачном — Порознь! — даже сцепясь в кулак — Порознь! — на языке двузначном — Поздно и порознь — вот наш брак! Но и постарше еще обида Есть: амазонку подмяв как лев — Так разминулися: сын Фетиды С дщерью Аресовой: Ахиллес С Пенфезилеей. О вспомни — снизу Взгляд ее! сбитого седока Взгляд! не с Олимпа уже, — из жижи Взгляд ее — все ж еще свысока! Что ж из того, что отсель одна в нем Ревность: женою урвать у тьмы. Не суждено, чтобы равный — с равным… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Так разминовываемся — мы.

3 июля 1924

«В мире, где всяк…»

В мире, где всяк Сгорблен и взмылен, Знаю — один Мне равносилен. В мире, где столь Многого хощем, Знаю — один Мне равномощен. В мире, где всё — Плесень и плющ, Знаю: один Ты — равносущ Мне.

3 июля 1924

Остров

Остров есть. Толчком подземным Выхвачен у Нереид. Девственник. Еще никем не Выслежен и не открыт. Папоротником бьет и в пене Прячется. — Маршрут? Тариф? Знаю лишь: еще нигде не Числится, кроме твоих Глаз Колумбовых. Две пальмы: Явственно! — Пропали. — Взмах Кондора… (В вагоне спальном — Полноте! — об островах!) Час, а может быть — неделя Плаванья (упрусь — так год!) Знаю лишь: еще нигде не Числится, кроме широт Будущего…

5 июля 1924

Под шалью

«Над колыбелью твоею — где ты…»

Над колыбелью твоею — где ты? — Много, ох много же, будет пето. Где за работой швея и мать — Басен и песен не занимать! Над колыбелью твоею нищей Многое, многое с Бога взыщем: Сроков и соков и лет и зим — Много! а больше еще — простим. Над колыбелью твоей бесправной Многое, многое станет явным, Гласным: прошедшая сквозь тела . . . . . .— чем стала и чем была! Над колыбелью твоею скромной Многое, многое Богу вспомним! — Повести, спящие под замком, — Много! а больше еще — сглотнем. Лишь бы дождаться тебя, да лишь бы… Многое, многое станет лишним, Выветрившимся — чумацкий дым! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Всё недававшееся — моим!

5 августа 1924

«Запечатленный, как рот оракула…»

Запечатленный, как рот оракула — Рот твой, гадавший многим. Женщина, чтó от дозору спрятала Меж языком и нёбом? Уж не глазами, а в вечность дырами Очи, котлом ведёрным! Женщина, яму какую вырыла И заложила дёрном? Располагающий ста кумирнями Идол — не столь заносчив. Женщина, чтó у пожара вырвала Нег и страстей двунощных? Женщина, в тайнах, как в шалях, ширишься, В шалях, как в тайнах, длишься. Отъединенная — как счастливица — Ель на вершине мглистой. Точно усопшую вопрошаю, Душу, к корням пригубившую… Женщина, чтó у тебя под шалью? — Будущее!

8 ноября 1924

«Так — только Елена глядит над кровлями…»

Тáк — только Елена глядит над кровлями Троянскими! В столбняке зрачков Четыре провинции обескровлено И обезнадежено сто веков. Тáк — только Елена над брачной бойнею, В сознании: наготой моей Четыре Аравии обеззноено И обезжемчужено пять морей. Táк только Елена — не жди заломленных Рук! — диву дается на этот рой Престолонаследников обездомленных И родоначальников, мчащих в бой. Тáк только Елена — не жди взывания Уст! — диву дается на этот ров Престолонаследниками заваленный: На обессыновленность ста родов. Но нет, не Елена! Не та двубрачная Грабительница, моровой сквозняк. Какая сокровищница растрачена Тобою, что в очи нам смотришь — тáк, Как даже Елене за красным ужином В глаза не дерзалось своим рабам: Богам. — «Чужеземкою обезмуженный Край! Всё еще гусеницей — к ногам!»

11 ноября 1924

«Пела как стрелы и как морены…»

Пела как стрелы и как морены, Мчащие из-под ног С звуком рвущегося атлáса. — Пела! — и целой стеной матрасной Остановить не мог Мир меня. Ибо единый вырвала Дар у богов: бег! Пела как стрелы. Тело? Мне нету дела!

8 ноября 1924