— Чёрт, как выпить хочется, — произнесла она. — Сил нет. Что это было? Репетиция? Мы отбились, или нет?

— Отбились, — дядя Гоша подошёл к ней, обнял за плечи. — Как ты корабль взорвала, остальные отступили. Извините, что вовремя не приехал. Кругом была эта нечисть, пришлось повозиться.

Николаев прошёл внутри кинозала. Уснувшие зрители, проспавшие несостоявшийся конец света, один за одним просыпались. Дарья поманила его к левой лестнице. Там, на одиннадцатом ряду, спали в соседних креслах Елена и Дарья Фомины.

— Как ты их узнала? — Николаеву на секунду стало нехорошо — показалось, что они обе мертвы; но нет, уже видел, что дышат.

— Это они, да? Я не узнавала, — пояснила Дарья, обнимая Винни-Пуха. — Их не было. Были пустые кресла. А как только всё кончилось, они появились. Взяли и появились.

— Твоя дочь, — поразилась Елена Фомина (в этой реальности — Васильева). — Не знала, что у тебя есть дочь. Да какая большая!

Дарья Петрова улыбнулась.

— Они так похожи, — Елена переводила взгляд со своей Дарьи на другую. — Как близняшки! Слава, я до сих пор не верю. Террористы! Откуда они у нас? Почему?

Николаев развёл руками. Нашлось несколько сильно повреждённых тел пришельцев — так сказал Петрович; их уже увезли "куда надо". Неудивительно, что в газетах написали про террористический акт. Похоже, никого не удивила ни нелепость такого акта — ни о каких требованиях никто не слышал — ни то, что весь город заснул и проснулся только после того, как террористов разгромили.

— Папа, мы пойдём? — Дарья Петрова встала. — Немножко погуляем, ладно? — видно было, что вторая, младшая Дарья не против погулять с новой знакомой. — Мы рядом будем!

— Да, конечно, — Николаев кивнул. Фомина, то есть Васильева-старшая тоже согласилась.

— Слава, — Елена подняла взгляд, когда щёлкнул замок входной двери. — Ты для меня уже столько сделал, для нас обеих. Мне очень неловко просить тебя…

— Что случилось, Лена? — он взял её за руки, и чувство нереальности вновь нахлынуло и повлекло. Она совсем не изменилась. Осталась такой же, какой он помнил её по той, первой жизни. Конечно, ей давно не восемнадцать, а ему не двадцать, но сейчас он видел её молодую.

— Я схожу с ума, — прошептала она и бросилась к нему в объятия. — Мы обе. Мне всё казалось, что вокруг какой-то страшный сон. Мы собирались с ней на море, через три недели, но мне постоянно снится один и тот же сон. То есть много снов, но все страшные. Там нас едят заживо, или сжигают, или ещё что-то. И Даше снится то же самое. Скажи, я сумасшедшая? Слава, кругом другие люди! Я выхожу на улицу, захожу к соседям по подъезду, как всегда делала, а потом понимаю, что они чужие, что я их на самом деле не знаю.

Чёрт, подумал Николаев, неужели она двенадцатая? А её Даша тогда? Тринадцатая? Может ли собраться больше двенадцати? И Фёдор далеко, хотя уже звонил и говорил, что и там, в столице, тоже был прорыв. И везде, похоже был. И что это тревожный знак, но подробнее при встрече.

Будь что будет, подумал Фёдор. Скажу. Скажу хотя бы часть. В брошюре написано: люди, которые живут вокруг, не поверят, если вы расскажете им о том, что вскоре наступит конец света. Они вообще не запомнят эту часть разговора, как будто им не положено знать.

— Лена, — он осторожно усадил её на диван, сам сел рядом. — Ты не сошла с ума. Постарайся поверить тому, что я сейчас скажу.

Она закивала, взяв его за руки.

— Я не Слава. Тебе кажется, что меня зовут Владислав. Моё настоящее имя Сергей. Николаев Сергей Васильевич. Мы познакомились с тобой летом восемьдесят пятого, мы жили вместе почти два года, а потом расстались, из-за одного совершенно глупого случая. Может, нас хотели поссорить — может, просто совпали обстоятельства. Ты вышла замуж за моего друга, через месяц. У вас почти сразу же родилась Дарья, и ты сказала, что я был страшным сном твоей жизни, что ты теперь счастлива. Мы помирились только через восемь лет.

Он запнулся. Не смогу. Не смогу сказать, что они поехали в аэропорт, на курорт, куда Вениамин должен был вылететь день спустя, и попали вместе с машиной под грузовик. Там даже опознавать было нечего, только по личным вещам узнали, кто был в машине.

Она прикрыла глаза. Долго так сидела, держа его за руки.

— Господи, — она вновь открыла глаза. — Я вспоминаю. Этого не может быть, но я вспоминаю. Всё так и было, как ты сказал.

Он прижал её к себе. Я тоже вспоминаю. Я предлагал отвезти их в аэропорт в тот день, но она категорически отказалась. А я с тех пор считал, что виноват в их смерти. Нужно было уговорить Вениамина, он бы настоял, он знал, как аккуратно я езжу. Хотя что теперь говорить…