Даша.

Ильич.

Степанида.

Декорация второго действия; в комнате следы сбора в дорогу: на полу чемодан, на столе сумка, плед и картоны.

Даша укладывает картон, Ренева входит.

Ренева. Все готово, Даша?

Даша. Кажется, все-с. (Смеется.)Одного вот нет, — денег не несут; за ними дело.

Ренева. Деньги будут; с минуты на минуту жду Худобаева. А не он, так Денис. Мне чтобы сегодня непременно уехать.

Даша. А пожалуй, и до завтра останемся. Уж делать нечего; ждали больше.

Ренева. Нет, сегодня же; я не хочу здесь оставаться дольше.

Даша. Что же так, барышня?

Ренева. Так мне нужно.

Даша. А как же, барышня, Борис-то Борисыч? Он влюблен в вас до страсти. Я это сразу заметила: как говорит с вами, так все вспыхивает.

Ренева. Да, я знаю, что он ко мне неравнодушен, и даже очень; но зачем же напрасно возмущать людей! Я не хочу! Пусть после меня останется здесь мир и тишина; пусть их живут, как жили.

Даша. А жаль, барин-то хороший и такой молодец!

Ренева. Да, он молодцеват; но у него странный характер: он как-то беспокоен и даже страшен бывает, он может испугать, так что мне сегодня не хотелось бы даже и видеть его; лучше без лишних объяснений.

Входят Ильич и Степанида.

Ренева, Даша, Ильич и Степанида.

Ренева. А, старички! Даша, поди, пожалуйста, в переднюю, подожди там. Кто придет — доложишь.

Даша уходит.

Что скажете?

Степанида (с поклоном). Матушка наша, барышня, отъезжать изволите?

Ренева. Еду. Жаль мне вас, бедных; какая старина!

Степанида. Стары мы, барышня, оченно мы стары; уж и перед добрыми людьми совестно даже, что чужой век живем, — а на все воля божья!

Ренева. Поживите; вам все-таки не скучно, вы вдвоем.

Степанида. Вдвоем, вдвоем, барышня; да уж оченно ругатель он у меня, и такой-то злющий стал тебе!..

Ильич (огрызаясь). Ты добра!

Ренева. Ничего; поссоритесь и помиритесь.

Степанида. Это-то что, помиримся! А вот пропитанье-то не знаем, где теперича добывать себе, чем свой хлеб оправдывать, где нам голову приклонить. (Подталкивает Ильича.)Что ж стоишь столбом? Говори барышне.

Ильич. Говори ты; у тебя язык длинней.

Степанида. Вот он, перед вашею милостью, барышня, облаял! Ах ты, полоумный!

Ильич. Молчи, дурова лапотница!

Степанида. Бессовестный! Сам старый сыч!

Ильич. Замолчишь ты?.. Как же будет, барышня, у нас, как вы отъедете, стало быть, и нам отправляться со двора долой, куда глаза глядят? Потому как продажа эта в настоящее время…

Ренева. Что вы! Что вы!.. Вы останетесь по-старому; я распоряжусь, я сделаю условие с покупщиком.

Степанида (толкая Ильича). Кланяйся в ножки барышне.

Ильич. Постой, не толкай!

Ренева. Ах, пожалуйста, не надо! За что это вы? Вы, кажется, заслужили!

Ильич. Усерднейше благодарим, барышня! А что заслужили, это действительно, мы заслужили.

Ренева (уходя налево). Пойдемте, я дам вам кое-что из вещей!

Степанида (следуя за ней). Чурбан! Как следует поблагодарить не умеет! (Передразнивая.)«Мы заслужили»!

Уходят.

Даша (пробегая через сцену). Слава богу, приехали!

Входит Худобаев во фраке, с шляпой в руке.

Худобаев, потом Дерюгин и Ренева.

Худобаев. Да, минута, можно сказать, единственная в жизни человека! У меня несколько дрожит сердце, но буду тверд. Форма же объяснения и самое изложение, мне кажется, хороши; лучше не мог придумать: «Человек — это странник, плывущий по морю житейскому!» Очень живописно! Очень удачное сравнение!