— Какой еще рюкзак? — спросил я, стараясь говорить как можно спокойнее. И в очередной раз задался вопросом: уж не работает ли этот парень по имени Джон на мистера Близко Посаженные Глазки? Ведь он сказал «мы». Может, сейчас я еду на встречу с убийцей и его ножом длиной двадцать сантиметров?

— Да ладно, будет тебе, — сказал он. — Мы ведь тоже искали его багаж. И твоего отца искали несколько недель. С того самого момента, как он украл микрокодер.

— Кто это «мы»? — спросил я.

Он не ответил. Отвернулся и смотрел теперь прямо, на дорогу.

— Почему вы убили моего отца? — тихо спросил я.

— Я не убивал, — ответил он, по-прежнему глядя перед собой.

— Но это ваших рук дело, — сказал я.

— Нет. — Он снова смотрел на меня.

— Тогда кто?

— Не знаю, — ответил он.

— И ты решил, я тебе поверю? — спросил я. — Может, нам все же стоит поехать в полицию? Там и объяснишь, кто ты такой и почему пробрался вчера ночью ко мне в дом.

— Я все буду отрицать, — сказал он. — Следы ты сам уничтожил пылесосом или забыл?

Я резко свернул к обочине и остановил машину. Потом повернулся к нему.

— Что тебе надо, скажешь ты наконец или нет? — спросил я.

— Микрокодер, — ответил он. — Больше ничего.

— Кстати, что это за штука такая, микрокодер?

— Электронное устройство.

— Да, но для чего? — не отставал я.

Несколько секунд он молчал, решая, стоит мне говорить или нет.

— Оно считывает закодированную информацию с идентификационных чипов животных, — ответил он.

— А, так, значит, кри, — рассеянно заметил я.

— Так ты знаешь, что это такое! — воскликнул он и хлопнул меня по колену. — Где он, черт побери?

Теперь уже настал мой черед призадуматься, решить, стоит ли откровенничать с этим странным незнакомцем по имени «просто Джон».

— Ты что, секретный агент? — спросил я.

Он расхохотался.

— С чего это ты взял?

— Уж больно много таинственности напускаешь, — заметил я. — И потом все эти «мы» и «нас», точно входишь в какую-то организацию.

Он снова умолк, смотрел через ветровое стекло.

— Ну, связан косвенным образом, — сказал наконец он. — Работаю на Австралийский комитет по скачкам.

— А им известно, что ты вламываешься по ночам в дома людей?

— В случае чего они будут отрицать сам факт моего существования.

— Что-то говор у тебя совсем не австралийский.

— А я и не австралиец. Англичанин по происхождению. И австралийцев просто не выношу, слишком уж шустро научились играть в крикет, если хочешь знать мое мнение.

— Так какое отношение имеет этот самый микрокодер к скачкам в Австралии?

— Он имеет отношение ко всем скачкам, повсюду.

— Разве в Австралии так уж увлекаются скачками? — спросил я. — Нет, о скачках на Кубок Мельбурна, конечно, слыхал, но не более того.

— В Австралии проводится много скачек, — сказал он. — Примерно в шесть раз больше, чем здесь, в Великобритании, да и лошадей там тренируется в два раза больше. Очень развитый бизнес.

— Так у них есть лицензированные букмекеры? — спросил я.

— Да, и много, — ответил он. — И все ставки вне ипподрома делаются через ТАБ, это их тотализатор.

— Да, век живи, век учись.

— Ведь ты, должно быть, слышал о Фар Лэпе? — спросил он. — Самой знаменитой скаковой лошади?

— Кличка вроде бы знакомая.

— Да, был такой австралийский жеребец, — задумчиво произнес Джон. — Еще в тридцатые. Как-то за год выиграл четырнадцать скачек подряд, в том числе и Кубок Мельбурна.

— О, — произнес я.

— Да, но потом его отравили мышьяком во время пребывания в Соединенных Штатах. Говорили, будто бы скакуна убили по приказу чикагской мафии, чтобы больше никогда не выигрывал. Они делали нелегальные ставки и потеряли из-за Фар Лэпа чертову уйму денег.