– Мне так его не хватает, Чейз.

Она никогда не была так близка к слезам за долгие годы. Его губы прикоснулись к ее волосам, он сжал ее еще крепче. Но теперь они не удерживали ее, а приносили утешение и покой.

– Мне тоже очень не хватает его, солнышко.
– Он приподнял ее на коленях.
– Мне тоже.

Они долго сидели в обнимку, не произнося ни слова. Карли и не подозревала, что можно ощущать такую близость с другим человеком, как она сейчас была близка с Чейзом, уткнувшись лицом в его широкие плечи, по пояс в теплой воде красивого озерка под догорающим в горах закатом.

Сумерки сгустились, и Карли с Чейзом рука об руку вернулись в лагерь. Он расстегнул «молнию» на ее палатке и молча ждал, пока она забиралась внутрь.

– Поспи хоть немного, - сказал он.
– Если все будет в порядке, завтра ты уже проведешь ночь в своей теплой, уютной постели.

И отвернулся, чтобы уйти. Она вдруг поняла, что не хочет, чтобы это заканчивалось - их путешествие, горы, Чейз…

– Останься, пожалуйста.

Он улыбнулся. Медленная, нежная улыбка затопила ее душу теплым чувством.

– Конечно, моя госпожа. Как скажете. Она заснула в его объятиях, со счастливой улыбкой на лице.

Как быстро всему этому пришел конец.

Рассвет следующего утра был прозрачно-чист. Карли проснулась одна в своей палатке. Только легкая боль в бедрах и хвойно-мускусный запах Чейза напоминали о прошлой ночи. Они занимались любовью… сколько?
– три, четыре раза? Она потеряла счет, но всякий раз он все глубже затягивал ее в свои сети.

Суровую правду труднее всего признавать в шесть утра, но с ней Карли так или иначе пришлось столкнуться лицом к лицу. Она непоправимо, неотвратимо влюблена в Чейза Самуэльсона. И это уже не детское обожествление лучшего друга своего брата, но серьезная, глубокая, истинно женская любовь.

Она вздрогнула от резкого звука открываемой «молнии». Спустя мгновение небритое лицо Чейза появилось в просвете. Увидев, что она проснулась, он склонился над ней со сладким утренним поцелуем.

Он всегда был ранней пташкой. Карли с трудом стряхнула с себя остатки сна.

– Привет, - улыбнулся Чейз.
– Завтрак уже ждет. Так что когда ты примешь пристойный вид…

– Пристойный?
– Она изобразила возмущение.
– На что это ты намекаешь, Самуэльсон? Что я, эдакая бесстыдная особа, воспользовалась твоей слабой натурой?

Он рассмеялся.

– Позволь мне перефразировать свои слова, особенно учитывая тот факт, что лично мне твой вид кажется самым пристойным на свете.
– Чейз очертил кончиком пальца круг на ее соске.
– Скажем, когда ты оденешься и спрячешь от моей слабой натуры все эти прелести, завтрак будет тебя ждать. И я тоже, лежебока.

Он отнял руку и исчез из палатки. Карли вздрогнула, лишившись его тепла. «Как же приятно снова научиться смеяться», - подумала она.

Пятнадцать минут спустя - и полностью одетая - она вернулась в лагерь после утреннего умывания у ручья. Чейз развлекался с Джексоном, швыряя ему палку.

– Мой бедный пес и не представляет себе, во что ему могут обойтись такие игры с человеком, чей бросок считался легендарным.

– Считался? Считался?
– возмущенно воскликнул он, хотя уголки его губ уже задрожали в улыбке.

– Прошу прощения. Чей бросок все еще считается легендарным. Так лучше?

– Гораздо.
– Он налил ей кофе и поднес чашку с улыбкой и поцелуем.

От восторженного ощущения его губ на своих губах Карли на мгновение даже забыла об ароматном напитке. Он отстранился, когда горячая чашка уже начала жечь ей пальцы.

– Подожди минутку, - сказал он.
– Тесто уже готово. Осталось только разогреть сковородку.

Оладьи и кофе в горах, думала она. Какое блаженство! И Чейз, конечно. Жизнь вдруг стала потрясающе привлекательной. Карли опустилась на один из походных стульев и, прихлебывая кофе, смотрела, как Чейз управляется с оладьями.

– Жаль, что нет времени еще раз искупаться в минеральной ванне, - он с улыбкой обернулся к ней.

Карли вздрогнула от этих слов и пролила на себя кофе.

– Проклятье, - пробормотала она и бросилась к пакету с вещами, которые принесла с озера. Дрожащими пальцами он достала сумочку с уликами и стала лихорадочно искать, чем бы вытереть влажные пакеты.

Чейз протянул ей тарелку с пышными оладьями.

– М-м. Какое блаженство, - сказала она после первого кусочка.
– Я запросто могу привыкнуть к тому, что ты обо мне заботишься.

Карли поперхнулась, сообразив, как он может интерпретировать ее слова. Поспешно опустила голову, чувствуя, что краска заливает щеки, шею, уши.