Серёга всё свободное время посвящал изучению и исследованию жилища Филама. Он так и не нашёл источника энергии, что питала «холодильник» и «плиту». Свет всегда загорался, едва он спускался, и гас, только стоило прикрыть люк. Компьютер Серёга не трогал, опасался что-то сломать или сбить какие-то настройки. Экран всё время показывал одну и ту же картинку — пирамиды в песках.

Четвёртую дверь налево по коридору, Михаличев вскрыть до сих пор не смог, сколько ни пытался. Он и ручку дёргал со всей силы и рычаг использовал. Всё было бесполезно. Дверь не поддавалась, и поэтому манила всё больше и больше.

В один из дней, когда проливной дождь лил как из ведра, Серега, поев, отправился в который раз штурмовать дверь. Сегодня Михаличев решил использовать кувалду. Ему надоел гуманный подход к двери, пришла очередь грубой силы.

Серёга остановился перед дверью, опустил кувалду на пол, поплевал на ладони.

— И вот, русский парень, Серёга Михаличев, с помощью кувалды и какой-то такой-то матери, ювелирно вскрывает высокотехнологичную дверь! — он взял в руки кувалду, прицелился, куда будет бить, слегка коснувшись двери каменным шаром, отвёл своё варварское орудие назад. — Э-э-х, раззудись плечо, размахнись рука!

В этот момент послышался громкий щелчок, Серёга замер с занесённой назад кувалдой, недоверчиво глядя на дверь. Медленно опустил кувалду, тронул ручку, потянув в сторону. Дверь открылась.

— Оп-па-на! — Михаличев открыл дверь шире, загорелся свет, освещая лестницу, ведущую вниз. — Ну, ни хрена себе! Ещё один подвал!

Он сделал шаг вперёд, но потом отступил. Что там, внизу? Почему дверь открылась сама? Может, там всё это время прятался кто-то? Тот, кому принадлежит вторая кровать в спальне?

Серёга бегом добежал до оружейной, схватил со стеллажа два огромных ножа, вернулся обратно. Переступил через порог, но опять вернулся. Поднял кувалду, положил поперёк порога, а вдруг дверь закроется, и он не сможет выйти? Удовлетворившись такой мерой предосторожности, Серёга начал спуск.

Лестница вывела его в коридор, по обеим сторонам которого было по две двери. Открыв первую, Серёга заглянул в помещение. Ничего особенного там не было, если не считать тесно поставленных друг на друга кубов, стороны которых мягко светились, а в углу каждого помигивали разноцветные огоньки. Серёга прикрыл дверь и тронул ручку двери напротив.

В этот момент зашуршала, открываясь, соседняя дверь. Михаличев отпустил ручку, отпрянул в сторону. Он ожидал, что из комнаты кто-то выйдет, но вместо этого услышал голос. Женский голос.

— Заходи, Охотник! Только не ломай ничего. — Голос был мягким, с бархатистым тембром. Приятный настолько, что Серёга мгновенно вообразил себе стройную девушку с большой грудью, длинными ногами. Он сделал шаг, второй, третий, повернулся, входя в комнату, и застыл на пороге.

— Ну, заходи. Чего встал?

Михаличев ожидал увидеть девушку, молоденькую. На худой конец, женщину. Но то, что увидел, повергло его в шок. Он впал в ступор, вытаращил глаза, рот открыт, челюсть едва не падает на пол.

На блестящем, металлическом столе, уставленном диковинными приборами, опутанном трубками и проводами, на серой подставке в виде куба, покоилась голова. Абсолютно лысый череп, большие голубые глаза. Если бы не отсутствие волос, Серёга назвал бы лицо правильным. И эти неестественные, слишком голубые глаза, которые гипнотизировали, притягивали к себе, заставляли подчиняться.

— Проходи, не стой на пороге. — Серёга подчинился, сделал шаг, другой, и вновь застыл.

— Ты… ты кто? — выдавил он.

— Никто, — ответила голова, а у Серёги побежали по спине мурашки. — Я должна была стать полноценным биотом первого порядка. Но, Филам распорядился иначе. Он хотел полностью избавиться от контроля. Ему нужен был лишь помощник, а не контролёр.

— А-а-а… как ты.… Ну… — Серёга неопределённо поводил рукой перед собой.

— Как живу? — спросила голова, а губы растянулись в улыбке. Серёга кивнул. — Все эти приборы позволяют поддерживать жизнь во мне. Вернее в моей голове. Тела, увы, здесь нет.

— А как тебя зовут? — Серёга немного отходил от первоначального шока, но всё ещё заворожено смотрел на голову.

— Никак. У меня нет имени. Филам мне его не дал. Он называл меня биоткой. Или биотиной. Но это не имя. — Голова закрыла глаза. — Зачем имя голове? Знаешь, с точки зрения аборигенов, меня нет, я не существую. Раз у меня нет имени, меня нет вообще. В принципе так оно и есть.