— Зависит от сычужного фермента. Ты уверена, что помощь не нужна? — Дениз стояла, протянув руки.

Хелена взглянула на себя в зеркало. Бледная, с пятнышком туши для ресниц под левым глазом. Она лизнула подушечку указательного пальца и вытерла подтек. — Если хочешь, можешь достать из холодильника сливки. — Она знала, к чему затеян весь разговор.

— Сыр был превосходный, мой любимый. — Так она и должна была сказать. — Ты знаешь, о чем я. Как у тебя дела? Ты не можешь все время уходить от ответа.

Хелена подавила раздражение.

— Ты рассказала Терри, точно? Я заметила все эти взгляды — «ах, бедная Хелена» — из-под тарталеток с козьим сыром.

— Тарталетки были чудесные! — Дениз потрепала ее по плечу. — Но, Хелена, ты же нам близкий человек и мы переживаем.

— Это лишнее. Переживать не из-за чего.

— Но я видела письмо из клиники «Битсон». Нераспечатанное. Это результаты маммограммы?

— При такой наблюдательности тебе надо служить в полиции и спать с ним рядом на диване.

— Хелена, с такими делами тянуть нельзя, ты должна…

— Я сама знаю, что я должна.

— Но письмо не распечатано и…

— Таким и останется, пока я не буду готова. Они просто сообщают, когда мне подъехать за результатами. Я специально просила их назначить встречу после выставки, поэтому какая разница, верно? — Хелена улыбнулась, но настойчивость подруги выбила ее из колеи.

Дениз остановилась у порога.

— Думаю, что ты поступаешь неправильно, но если что-то понадобится, просто дай знать.

— Конечно.

— Не забудь.

Хелена надавила на поршень кофейника с такой силой, что кофейная гуща возмущенно ударила в стенки.

Хелена очнулась от неспокойного сна, чувствуя, что кофеин не даст успокоиться заботам о предстоящих днях и тревоге по поводу маленького уплотнения в груди. Она убедила себя, что лучше отложить все переживания на потом, когда выставка закончится. Она могла справиться с любой проблемой, но не со всеми сразу, и сейчас у нее не было времени на болезни. В конце концов, две недели ничего не изменят.

Дениз, в которой она всегда находила поддержку, на этот раз лишила ее ночного сна, а она в нем сейчас очень нуждалась. Но проблема была не в Дениз. Хелена со злостью зарылась в подушку, но затем повернулась, выпростала руку из-под одеяла и улыбнулась. Она научилась в любое время суток слышать, как открывается и закрывается дверь, как он вешает пиджак, а потом идет сразу в гостиную, берет бокал. Алан умел передвигаться по дому совершенно неслышно, как призрак, но она всегда знала, где именно он находился. Даже когда глубоко спала. Он наконец добирался до спальни, садился на кровать со своей стороны и смотрел на бокал с виски в ожидании, пока улягутся мысли. Она передвигалась к нему и прижималась всем телом, чувствуя, как он теребит прядь волос над ее ушком, и тогда уже засыпала спокойным сном, зная, что он рядом.

И на этот раз Хелена продолжала ждать, машинально ощупывая рукой пустые простыни рядом. Часы показывали 03:59. Она улыбнулась, радуясь, что Алан все-таки дома и спит внизу на диване под пледом, но потом вспомнила, что слышала, как он поднимался наверх, как ждала его, глядя на дверь полусонными глазами. Однако шаги проследовали мимо, он поднялся выше, в ее мастерскую. Хелена сначала решила, что ошиблась, и, проснувшись окончательно, посмотрела на потолок, прислушиваясь к его шагам. Она услышала, как скрипнула лестница, ведущая на мансарду. Затем наступила тишина. Хелена лежала, наблюдая за пляшущими на сквозняке лучиками от кружевного плафона лампы, и пыталась сообразить, что могло ему там понадобиться. Она вылезла из-под одеяла и вышла на лестницу. Внизу горел свет. Она ничего не слышала, кроме редкого потрескивания центрального отопления и покряхтывания старого дома, просыпающегося для нового дня.

— Алан? — позвала она тревожно. — Алан? Ты где?

— Здесь, — отозвался спокойный голос откуда-то снизу. Теперь она увидела его: он сидел внизу на ступеньках около окна, как маленький и одинокий ребенок.

— Все в порядке?

— Да. — Его голос звучал отчужденно. — Все хорошо.

Он не встал, но громко вздохнул и сунул что-то в бумажную папку, которую положил рядом.

— Что у тебя там? — спросила Хелена, присаживаясь на ступеньку повыше.

— Я могу ответить «ничего особенного»? — Он положил голову ей на колени, и она почувствовала, что щека мокрая — он плакал.

— Если бы я была детективом, то такой ответ не прошел бы. Но я всего лишь жена, поэтому для меня сгодится. — Хелена поцеловала его в макушку и не отводила губ, ожидая ответа.

— Я смотрел фотографии матери.

— Да, я знаю.

— Тогда зачем спрашивать?

— Я хотела знать, почему ты смотрел, — пояснила она мягко.