Вскоре она набрела на гладкую каменную стену. Машинально нащупала коробочку цветных мелков, которую сунула в карман джинсов, когда разбирала вещи, и через несколько секунд уже чертила на стене какие-то фигурки.

Близился вечер, но птицы по-прежнему весело щебетали. Кэти успела изобразить девять разных сюжетов и была вполне довольна собой. Похоже, здешний воздух благотворно влиял на нее. Она уже не злилась на Хэйдона Тримэйна. В конце концов, если бы не он, она бы никогда не попала в Италию.

Поэтому, когда услышала, что он зовет ее, она немедленно откликнулась:

— Хэйдон, я здесь!

Он появился рядом с ней с бутылкой и двумя бокалами в руках. Он все еще не надел рубашку, хотя было уже не так жарко, как днем. Кэти невольно бросила взгляд на его торс. Что с ней происходит? Почему ее начинает трясти от одного взгляда на его мускулистые руки? Она же художник, черт возьми. Несколько лет подряд рисовала обнаженных мужчин по три раза в неделю.

Хэйдон поставил бокалы на большой камень, чем-то напоминающий гриб, и откупорил бутылку.

— Шампанское? — удивилась Кэти.

— Не угадала, — ухмыльнулся Хэйдон. — Разве можно пить шампанское перед ужином? Это аперитив, разновидность красного вина. Местные не могут без него обойтись. Потрясающая штука, но после нее обязательно надо плотно поужинать.

Кэти огляделась. Последние солнечные лучи лениво освещали красоты долины, раскинувшейся у подножия старого вулкана. Казалось, ничего не изменилось здесь еще со времен ледниковой эры.

— Разве возможно, чтобы здесь, рядом с вулканом, были виноградники? Пусть он не извергался уже несколько столетий, но… — Она указала на камень, на который Хэйдон поставил бокалы: — Это пемза, да?

— Ты наблюдательна.

— Я художник, — напомнила она. — Это часть моей работы.

Хэйдон аккуратно наполнил бокалы шипучей жидкостью, не пролив ни капли, и протянул один из них Кэти.

Она осторожно взяла.

— Вообще-то я мало пью. Точнее, совсем не пью.

Хэйдон улыбнулся.

— Я прослежу, чтобы ты не напилась, — пошутил он. — Успокойся, это легкий напиток. К тому же я не буду наливать тебе слишком много.

Кэти подозрительно прищурилась.

— Почему это?

Он невинно усмехнулся.

— Ты, наверное, заметила, что спустилась по склону. Чтобы попасть обратно в дом, нам придется карабкаться вверх. Если ты напьешься, мне будет сложновато тащить тебя целых сорок метров в гору.

Кэти едва не поперхнулась вином. Однажды он уже нес ее на руках — в Лондоне. Его целью была спальня. Судя по его взгляду, он тоже об этом вспомнил. Она покраснела.

— Тогда тебе придется позвать кого-то на помощь.

— Я бы позвал, — уверил ее Хэйдон. — Но это заняло бы немало времени. Ближайшая деревня находится у подножия холма.

— Деревня?

Он ничего не говорил о деревне прежде. Скрыл от нее, что в округе живут люди.

— А в доме? Ты же не один?

— Один. Мы одни.

— Но… — Кэти бросила быстрый взгляд на долину. Теперь она ясно видела крохотную башенку в зарослях каштанов. — Это же особняк, значит, должны быть и люди, которые содержат все здесь в порядке.

Он покачал головой.

— Здесь никто не живет. В Лондоне за всем следят Бэйтсы. Они очень славные, но иногда мне хочется побыть одному.

Кэти поглядела на дом.

— Но если ты устал от людей, зачем купил такой огромный дом? Это же настоящий замок!

— Я не собирался, — рассмеявшись, ответил Хэйдон. — Я искал какую-нибудь маленькую хижину в долине, может ферму, а потом узнал, что этот особняк совсем обветшал и требует спасения. Я люблю спасать. Натура такая.

— Значит, ты спасаешь вещи, приобретая их? — неодобрительно спросила Кэти.

Хэйдон помолчал.

— Судя по твоему тону, — наконец сказал он, — мой доход представляет для тебя проблему.

Он поставил бокал на камень и подошел к ней.

— Тогда давай не будем говорить о доходах, — предложила она. — Терпеть не могу говорить о деньгах.

— Я тоже.

Хэйдон взял бокал из ее рук. Он казался ей таким высоким, что у нее закружилась голова.

— Мне казалось, ты обещал, что пальцем до меня не дотронешься… — прошептала она.

— Я солгал.

Она попыталась его оттолкнуть, но он только улыбнулся. Еще секунда, и их губы слились в страстном поцелуе. Воспоминания о ночи в Лондоне уже не ужасали ее так, как раньше. Было ли это четыре дня назад, или прошла целая вечность? Все равно.