– Нет, я же тебе объясняла, что это сюрприз. Подожди пару дней, и все увидишь.

И она принялась напевать: «Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня!»

Значит, сегодня ужина опять не будет. Не то чтобы я ожидала, что кузина полностью взвалит на себя домашнее хозяйство, но, согласитесь, с ее стороны было бы очень мило хотя бы иногда что-нибудь приготовить. Однако в планы Дианы, очевидно, не входило впрягаться в бытовое ярмо. Как-то не вяжется это с идеей покорения столицы.

Когда я засыпала, зловонная жидкость в чане еще кипела, и кузина увлеченно над ней колдовала.

Проснулась я с ощущением бессмысленности бытия. Последние дни я только и делаю, что ношусь по городу, как бездомная собака, а где результат?

Я вспомнила поговорку о том, что один ум – хорошо, а два – лучше. Наверное, пришло время подключить к расследованию Лену Пономареву. Вдруг у старинной подруги Веры возникнет какая-нибудь идея?

Я позвонила на квартиру Веры, Лена была там и сказала, что с нетерпением меня ждет.

– Есть что-нибудь новенькое? – сразу с порога спросила она.

Я покачала головой:

– Ни малейшей зацепки. Опросила кучу народа, аж в глазах рябит от лиц, – и все без толку.

Лена потребовала подробности и не упустила из моего рассказа ни слова.

– Надо проверить эту Татьяну Стремилову, – посоветовала Пономарева, – что-то она мне не нравится.

– Но она уже полгода живет в Волжском.

– Ерунда. Она запросто могла вырваться на пару дней в Москву и организовать покушения. Думаю, тебе надо лететь в Волгоград.

– Когда?

– Чем скорее, тем лучше.

Я задумалась. Пожалуй, Лена права. Я тоже до конца не верю в невиновность Стремиловой. Вот только наскребу ли я денег на билет?

– А может, милиция уже нашла преступника? – спросила Лена.

Я махнула рукой:

– Как же, найдут они! Я думаю, этими делами вообще никто не занимается. Ждут, когда Вера выйдет из больницы, чтобы повесить на нее отравление Джульетты, а второе покушение свести к несчастному случаю. Кстати, как там Вера?

– Плохо, – нахмурилась Пономарева, – состояние все еще тяжелое, врачи никого к ней не пускают.

Лена заварила чай и налила мне в чашку пахучую жидкость.

– Может, хотите пастилу?

Она достала ту самую коробочку, которую мы с Верой не решились открыть. Мне почему-то было стыдно признаться Пономаревой, что у меня появилась такая фобия.

– Нет, я худею, – соврала я. – Это вам, стройным женщина, хорошо, можете ни в чем себе не отказывать, а нам, толстушкам, приходится знать меру.

– Так уж ни в чем не отказывать! Бывали дни, когда я сидела на одном кефире и черном хлебе. По одежке протягивай ножки!

Я вспомнила, что Лена приехала в Москву из провинции, в Первопрестольной ей пришлось нелегко. Зато она может гордиться, что все-таки покорила столицу.

– Кстати, вчера я познакомилась с одной цветочницей, и она мне поведала дикую историю…

Я рассказала, как алчный Тимур оставил Оксану без зарплаты.

– Представляете, какое свинство! Люди и так ишачат с утра до ночи за копейки, так еще и эти гроши у них отнимают! На что, спрашивается, девушке жить?

– А нечего сюда переться! – с неожиданной злостью заявила Лена. – Москва для них будто медом мазана! Едут и едут! Хотели жить в столице? Пожалуйста! Только, уж извините, квартиры с видом на Кремль закончились. Остались одни бараки и места в общежитии, и то не для всех.

Я оторопела. Признаюсь, мне тоже не нравится, что улицы забиты народом, что в метро не протолкнуться, но я понимаю: любой человек имеет право жить где хочет. И разрешения у какой-то там Люси Лютиковой или Лены Пономаревой он спрашивать не обязан. Но Лена считала иначе.

– Надо вводить квоты.

– В смысле?

– В смысле отбирать тех, кто столице нужен. Вот, например, раньше, при социализме, в Москве оставались лучшие кадры из провинции: талантливые врачи, ученые, архитекторы. А сегодня к нам без ограничений прется всякий сброд. Вчера он работал младшим чабаном, а сегодня – здрасьте пожалуйста! – уже водитель маршрутки. Поэтому и столько аварий на дорогах со смертельным исходом.

Мне показалось, что Пономарева сваливает разные проблемы в общий котел.

– А кто будет решать, нужен этот человек Москве или нет?

– Мы, народ!

Я хмыкнула. Ох, сдается мне, ни к чему хорошему такая политика не приведет. Все закончится введением очередного препятствия для иногородних – прописки, регистрации, несмываемой метки на лбу. Воры и прохиндеи вроде Тимура легко обойдут эту преграду, а честная трудяга Оксана, от которой столице одна польза, опять останется в дураках.