– У вас есть минута, Сарриян из рода Тальмарин.

Увидела, как глаза его полыхнули огнем. Знала, что нарушает правила, но ей было все равно, у этого, по крайней мере, нет возможности мстить ее родным. Военачальники смотрели на нее с осуждением, но затем, разглядев то, что ей было неведомо, склонились перед повелителем и оставили их одних.

– Что я должен объяснять вам, леди Элира?
– от звука его голоса сердце замерло, но она отгородилась от эмоций.

– Где Аранх? Где мой муж?
– во рту снова появился металлический привкус, она поняла, что клыки снова поранили ее.

Сарриян поднялся с трона, подошел ближе к ней, недвусмысленно напомнив, что она ниже не только по положению, но и по росту, и тихо спросил:

– На какой из вопросов, я должен дать ответ?

– Хватит загадок, - прошипела Элира.

Сарриян хмыкнул. Взмах рукой и одна за другой двери в тронный зал закрываются с тихим стуком. Она отвернулась лишь на мгновение, когда вновь посмотрела перед собой, его уже не увидела. А затем почувствовала, как его дыхание опалило шею. Сарриян обнял ее сзади, прижал к себе и склонился к ее шее.

– Я соскучился по тебе. Мне хотелось продолжить нашу маленькую игру, пришлось принять меры.
– Он чуть прикусил ее шею, но не до крови.

– Минута истекла, Сарриян, а ответ я так и не получила.
– Элира автоматически построила заклинание щита и приготовилась действовать.

– Твой муж здесь...совсем рядом с тобой...
– он спрятал клыки и теперь нежно касался ее шеи губами.

Информация хоть и была ожидаема, но Элира задержала дыхание.

– Где...где Аранх?

– Он умирает, женщина. Даже не так, он уже умер.

Аранх... Перед глазами его улыбка...его нежный взгляд... его руки...

– Где он?
– голос превратился в шипение.

– В доме своей матери, а может уже на кладбище. Я не интересовался.
– Голос у короля вампиров спокойный, холодный, уверенный.

Она не просила ее отпустить. Резкий рывок и двери в тронном зале распахиваются. Поворот и удар. Спокойно смотрит, как стекают капли крови из рассеченного ее когтями лица прекрасного вампира. Что-то внутри кричит, что так нельзя, но она не слушает вторую сущность. Она бежит к тому, кому принадлежит ее сердце, а не ее страсть.

Элира мчалась по выложенной белым камнем дороге, обгоняя прохожих и не оборачиваясь на крики, пытающихся ее остановить стражников. Как часто она бегала здесь раньше, какими радостными были тогда ее дни. Поворот и она перед высоким домом из красного кирпича. Этот дом ее любимый вампир построил сам, после того как она начитавшись заклинаний из его книги спалила предыдущий. Над дверью в дом висит черный лоскут - знак траура. Сердце предательски сжимается и на ступени она входит медленно, с трудом передвигая ноги.

Леди Иммитеи открыла ей дверь, посторонилась, позволяя войти. Не говоря ни слова, провела в его спальню.

– Он просил не пускать тебя, но разве я могла так поступить?
– мать Аранха не сдерживает слез, но девушка и не смотрит на нее.

Слезы мешают смотреть, застилая глаза. Она смахивает их дрожащей рукой и подходит к его кровати. Он жив, но находится на грани. Горло разорвано... из раны стекают капли густой черной крови. Сколько он так пролежал? День...два...три...

– Его принесли сегодня утром, с раной он пролежал в лесу всю ночь... Они говорят, что это оборотень... Они...- голос леди Иммитеи сорвался.

Элира подняла голову и увидела, как в спальню умирающего входит Сарриян.

– Это не я сотворил, - глухо прошептал сильнейший из вампиров.

Она не ответила, и он понял, что она не верит ни единому его слову. Элира прошла вперед и легла рядом с любимым, не обращая внимания на посторонних. Гневный рык Саррияна она проигнорировала, и прижавшись к умирающему тихо зашептала.

– Аранх, пожалуйста, вернись, - слезы мешали говорить, душили ее, но она продолжала.
– Без тебя солнце не светит, любимый. Без тебя ветры не поют своих песен. Без тебя нет и для меня жизни, любимый мой. Аранх, иаснивери мердинир смеринисин. Тамори нивьене идимесин, Аранх.
– она произносила слова древней клятвы, которую они однажды прочитали на стенах Одинокой пещеры, тогда это был их секрет.
– Линихиар тониньер имиреси мисениеир, ответь мне любимый.

Он вздрогнул, его тело напряглось, губы зашевелились, не в силах сказать и лишь после нескольких мгновений тишины она услышала его слабый голос: