Арно и Николь излагали логику так, как видели ее сами, то есть из нового мировоззрения, принесенного картезианством. Поэтому они выкинули очень много лишнего, а много сказали по-своему и проще. Но в целом, они все же излагали Логику, и поэтому дальнейший их пересказ не имеет смысла, если не познакомиться собственно с источником картезианства.

Если бы я писал действительную историю логики, мне пришлось бы рассказать о схоластической логике средневековья, о логике времен эллинизма и о логике школ, оставшихся после Сократа, Платона и Аристотеля. Как и о логических взглядах Декарта и Бэкона, из которых и развиваются в борьбе с аристотелизмом современные виды логики.

Но я не буду этого делать. И не потому, что схоластическая или античная логики неинтересны, а мыслители той поры глупы. Читая уже упоминавшегося мною Оккама, либо Боэция или Секста Эмпирика, поражаешься глубине их мысли и остроте ума. Мы ничуть не стали умней людей той «мрачной поры», какой нам рисовали средневековье историки.

Есть только одно «но»: они остаются в рамках логики Аристотеля. Даже такие, как Иоанн Солсберийский, в двенадцатом веке называвший логику искусством рассуждения. И поэтому для моих целей, то есть ради того, чтобы научиться рассуждению, достаточно понять, что говорил о нем Аристотель.

Что же касается Аристотеля, как и Декарта с Бэконом, они не писали логик, даже когда писали «Органоны» и «Новые органоны». Они не были логиками. Они были философами, которые думали иногда о логике, иногда о логическом…

Понимают ли философы, что их главное орудие — это рассуждение? Как-то понимают, но не так уж уверенно и ясно. Философы, скорее, подозревают себя в том, что они мыслят. Им это нравится больше, наверное, потому что звучит красивей и выглядит почетно.

А как мыслят философы? В этом смысле чрезвычайно показательна книга хорошего немецкого философа Хаймо Хофмайстера, которая в русском переводе звучит как «Что значит мыслить философски». Впрочем, на немецком то же самое звучит чуточку иначе: «Philosophisch denken», что, на мой взгляд, скорее, означает «Философическое думание», то есть «Думать философски». Но я доверяю нашему переводчику или его философскому чутью: немец хоть и использует слово, означающее думание, но он философ, а значит, говорит о мышлении.

То есть о том виде думания, которое делает человека Мыслителем, поскольку думает он так, что все его думы превращаются в достояние человечества, а значит, в образцы для подражания и восхищения. Впрочем, это сейчас неважно.

Гораздо важнее, что означает название этой книги: имел ли в виду Хофмайстер в книге, вышедшей в серии «Профессорская библиотека», научить, как же думать философски? Как кажется, именно этим он и занят. Но вот любопытная вещь: Хофмайстер даже не пытается говорить о том, как надо думать философу. Всю книгу он говорит о том, о чем должен думать философ!

Это прекрасное сочинение, показывающее, как европейская философия с самого ее возникновения искала Arche — первооснову или «фундамент всего знания и всего сущего». Чтобы именно из него вырастить все последующие рассуждения — как ветви и листы из ствола и корня. Мыслить философски можно как угодно, главное, от первопричины сущего.

Это вовсе не пустое требование. Первопричина заставляет отбрасывать много такого, что могло бы утопить в себе и увести в сторону от главного, а философ должен сказать свое слово именно о главном. Об остальном скажут другие науки.

Плохо только то, что собственно действие думания теряется за этим величественным древом, как лес… Величие все-таки сильно застит видение.

Моя задача проще: я хочу выбрать примеры таких рассуждений философов, в которых они либо задумывались о рассуждении, либо рассуждали показательно, то есть так, что это стало школой для последующих поколений.

Я начну исследование с поверхности, с самых поздних исторических и культурных пластов, и шаг за шагом постараюсь дойти до первоисточника всех понятий, которыми живет современная логика. Первоисточником этим, условно, можно считать Аристотеля, хотя и логические понятия и попытки создавать некие логические науки существовали задолго до него.

Итак, современный русский философ и логик Александр Архипович Ивин.

Попытки логиков утверждать, что их «наука» является орудием познания или постижения истины, выглядят очень убедительно. Настолько убедительно, что невольно вспоминается, что рождалась эта «наука» как орудие убеждения на судах и искусство спора. Так что сетования современных логиков, что прежние способы определения истины были психологическими и интуитивными, оправданы.

Логика, как она существовала изначально, должна была владеть чем-то, что позволяло изменять состояние сознания человека, приводя его к заявлению: убедили, ваша правда взяла! Как вы понимаете, это восклицание проигравшего предполагает, что у него есть своя правда, но она оказалась слабее в данном споре или с данным противником. При чем тут истина?